Коммуналки, дежурные НКВД и показ Christian Dior: как ГУМ стал главным универмагом страны
Торговые ряды до 1893 года
Торговать на Красной площади начали еще до окончательного оформления самой Красной площади как отдельного пространства: даже в первом своем летописном упоминании главная площадь Москвы названа «Торгом». Белокаменный Кремль Дмитрия Донского уже был обставлен купеческими лавками, а в промежутке от деда Ивана Грозного – Ивана III – до первых Романовых Торговые ряды отдалились от кремлевских стен, стали каменными и расширились на несколько кварталов в Китай-городе между радиально расходящимися от площади Никольской улицей, Ильинкой и Варваркой. Места торговли делились по размеру на лавки, полулавки и четверь-лавки, а также палатки, погреба и кади – по сути просто бочки с товаром.
К концу XVIII века – века регулярного строительства – обветшавшие ряды Михаила Федоровича и Алексея Михайловича следовало заменить чем-то более вместительным и удобным. По распоряжению Екатерины II знаменитым архитектором Кваренги был создан проект новых Торговых рядов с двухэтажным фасадом, однако его воплощение можно было буквально описать присказкой «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Те самые «овраги» на глинистой почве вынудили зодчих Ивана Селехова и Семена Карина при участии Матвея Казакова переработать изначальный проект, результатом чего стало здание Старого Гостиного двора.
После пожара 1812 года, почти обошедшего «огнеопасные» ряды стороной, главный московский архитектор Осип Бове взялся в том числе и за проект новых Верхних торговых рядов. Палладианское здание с полусферическим куполом, античным портиком и флигелями буквой «Г», в народе прозванными «глаголями», простояло до начала 1890-х годов, успев к тому времени безнадежно устареть.
Как и Старый Гостиный двор, Торговые ряды Бове только внешне задавали строгую форму беспорядочному торжищу, и сразу за классическими колоннами и барельефами начинался хаос восточного базара. В деревянных лавках во избежание пожаров запрещалось курить, пользоваться лампами, свечами и печками для отопления. Несмотря на систематические нарушения этих запретов, в рядах стоял жуткий холод, в конторских чернилах плавали льдинки, а одетые в лохмотья мальчишки-зазывалы редко выживали на своей страшной работе.
В середине отдельных рядов могла быть устроена сточная яма, куда сливались все отходы и нечистоты, замерзавшие зимой и распространявшие убийственную вонь летом. В многочисленных трактирах купцы побогаче грелись чаем и щами, а их приказчики сновали между трактирами и лавками, советуясь о ценах. С потолков сыпалась штукатурка, прогнившие доски пола ломались под неудачливыми клиентами, и вопрос о переустройстве рядов вставал перед городскими властями во весь рост уже к 1840-м годам.
Отцы города уведомили купцов о своих намерениях, что последним совсем не понравилось: привычные места торговли не одно десятилетие переходили по наследству, были известны всей Москве, и даже непродолжительная остановка купли-продажи грозила внушительными убытками. Купцы уверили городскую Думу, что разберутся сами, но фактически просто тянули время, не желая перемен.
Городской голова Николай Алексеев, один из лучших московских градоуправителей, во второй половине 1880-х годов заставил купцов вступать в Акционерное общество Верхних рядов и снес прежние ряды, перенеся лавки во временные металлические павильоны на Красной площади. Столь радикальные меры сильно ударили по купеческим доходам, некоторые купцы даже показательно сводили счеты с жизнью на Красной площади после разорения, но требуемый результат был достигнут – власти объявили конкурс на проект нового здания.
Торговые ряды после 1893 года
Победил проект Александра Померанцева, отличавшийся «рациональностью и экономичностью» и одобренный лично Александром III, а вторую премию в конкурсе взял Роман Клейн, позднее построивший Средние торговые ряды и Музей изящных искусств им. Пушкина. Грандиозное строительство закончилось за три года, на открытии присутствовали московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович – дядя Николая II – и его жена, свояченица Николая II и внучка королевы Виктории Елизавета Федоровна.
Новый «торговый комплекс» поражал воображение: выполненный в неорусском стиле, под стать Историческому музею и Кремлю, он в то же время использовал последние технические новшества вроде огромного пассажного потолка, арочная конструкция которого до сих пор ошибочно приписывается инженеру Шухову, электрического освещения, телеграфа, кинотеатра, а также имел свои банк, аптеку, парикмахерские и фонтан с постоянно играющим над ним оркестром.
Посетители переходили по навесным мостикам между лучшими магазинами империи – часами Калашникова, клиентами которого были Чайковский и Толстой, кондитерскими изделиями поставщиков императорского двора Абрикосовых, духами Брокара, один из лучших ароматов которых, «Букет Императрицы», созданный специально для жены Николая II Александры Федоровны, позднее изменил название на «Красная Москва».
На верхних этажах товары с ценниками – новинка, упразднявшая утомительный торг с жадными продавцами – отличались доступностью, при этом мало уступая по качеству премиальным маркам, первый этаж украшали витрины фирменных магазинов, а в двухъярусном подвале, кроме складов и оптовых лавок, размещался первый отечественный фуд-корт – ресторан «Мартьяныч» купца Петра Мартьянова.
«Мартьяныч» предлагал недорогие и сытные блюда, устраивал необычные акции вроде специального «гоголевского» меню с яствами, названными в честь героев «Ревизора» и «Мертвых душ», и стал местом для семейного отдыха, тогда как ранее трактиры считались злачными местами, подходящими для пьяных выходок, но никак не для обеда с женой и детьми.
ГУМ
После Октябрьской революции 1917 года торговля в рядах прекратилась, первый этаж занял Наркомат продовольствия во главе с Цюрупой, товары в магазинах и на складах были реквизированы и распределялись Наркомпродом среди населения согласно программе продовольственной диктатуры. Подвал был затоплен из-за прорвавшегося водопровода, электричество не работало, а на верхних этажах были устроены коммунальные квартиры. Когда Ленин решил перейти к НЭПу с его относительной свободой рынка, Верхние торговые ряды стали витриной ленинского проекта, получив звание государственного универсального магазина – ГУМ. Вывеску-логотип ГУМа разработал Александр Родченко, занимавшийся также рекламными плакатами для главного универмага страны вместе с Владимиром Маяковским, сочинявшим для ГУМа слоганы.
После «великого перелома» 1929 года ГУМ снова покинули продавцы за редким исключением – еще работали продуктовый на Никольской и комиссионка у фонтана, где, по слухам, распродавали имущество репрессированных. В здание переехал ВЦИК, в 1932 году в одном из залов прошла гражданская панихида по Надежде Аллилуйевой – жене Сталина, окончившей жизнь самоубийством. Возможно, этот факт в том числе повлиял на неослабевавшее желание Сталина снести ГУМ, сначала в рамках Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года, чтобы построить на освободившемся месте гигантский Наркомтяжпром – здание в духе мегаломанских проектов а-ля «Дворец Советов», идея которого заглохла со смертью главы ведомства Орджоникидзе, а затем в 1947 году с целью установить монумент в честь победы в Великой Отечественной войне.
К счастью, ГУМ остался невредим, и жизнь его текла своим чередом: жильцам коммуналок запрещалось подходить к окнам и принимать гостей во время проезда правительственных автомобилей и парадов, в квартирах часто дежурили сотрудники НКВД, а на первый этаж якобы переехал Берия со всем своим административным аппаратом. В годы войны в ГУМе располагалась студия Совинформбюро, из которой Юрий Левитан на всю страну сообщил о капитуляции Германии 9 мая 1945 года.
В начале 1953 года Сталин снова задумался о сносе Верхних торговых рядов, но умер в марте, а в декабре был расстрелян Берия – и на следующий же день ГУМ снова открылся.
Открытию предшествовала кропотливая реконструкция интерьеров, знаменитый фонтан поменял круглое основание на восьмиугольное, а жильцы коммуналок постепенно покидали верхние этажи.
Министр торговли Микоян задумывал переделать ГУМ по образу и подобию американского универмага, и, судя по отзывам приезжавших в Москву владельцев крупнейших американских торговых центров, завидовавших неослабевающему потоку покупателей у гумовских прилавков, ему это удалось.
Кроме 50 отделов, торговавших всем – от значков и ручек до лабораторных колб и пыжиковых шапок, существовала также легендарная «двухсотая» секция для высших партработников, известных артистов, академиков и генералов. На входе в «двухсотую» стояли милиционеры, тщательно проверявшие паспорта, удостоверения и спецпропуски посетителей – так, Гагарина пустили в закрытую секцию всего раз в 1961 году. Одевавшиеся в ателье спецсекции жена Брежнева Виктория Петровна и его дочь Галина будто бы отстояли перед генсеком магазины ГУМа, которые хотел закрыть главный идеолог СССР, «серый кардинал» Суслов. В ГУМе даже соорудили подиум, по которому в 1959 году дефилировали манекенщицы дома Christian Dior, прилетевшие в Москву с Ив Сен-Лораном.
Сейчас ГУМ, уже давно приватизированный и утративший статус государственного, все равно сохраняет прославленное имя. О советском прошлом напоминают стилизованные «Гастроном №1», созданный по образу и подобию Елисеевского гастронома, столовая №57 и Фестивальное кафе, получившее название в честь Молодежного фестиваля 1957 года.
Большая часть товаров в ГУМе недоступны потребителю со средним заработком, и Верхние торговые ряды сегодня скорее выполняют роль некоего музея-променада, где можно прогуляться по историческим мостикам, встретиться у фонтана, полюбоваться на витрины бутиков – но не более. Впрочем, вполне доступным удовольствием остается посещение «Исторического туалета», интерьеры которого якобы восстановлены по дореволюционным образцам и где за отдельную плату можно даже принять душ.
