Отцы и дети: сепарация не случилась — что делать?

Мы давно друг друга не видели. Соскучились. Компания друзей, которые много лет вместе. На этих вечеринках очень часто звучит слово «семья». За нее поднимаются тосты — единение на уровне вздоха. Сепарируйся — не сепарируйся: мы остаемся вместе.

Напротив меня — Поля. Она накануне вернулась из недельного йога-тура, у нее маленькая дочка. Самая красивая девочка на свете (без преувеличений). Поля говорит, что она очень соскучилась по доче. А потом признается, что в ней наконец-то проснулся материнский инстинкт. «Спустя полтора года», — добавляет она. Ребенок все более осознанный, и с ним интересно строить общение. Я смотрю ей в глаза и замечаю, что моему сыну через три месяца стукнет 18, но во мне этот инстинкт так и не проснулся.

Надо отметить, что мой сын (тоже самый красивый молодой человек на свете — шутка; хотя нет, не шутка) — мой лучший друг, у нас открытые и максимально доверительные отношения. Мы много смеемся, слушаем одну музыку. Я уважаю его пространство и решения, а он — мои. Мы принимаем слабости друг друга. И вообще взаимодействуем на равных. Иногда мне кажется, что он взрослее меня. А порой я призываю его активнее участвовать в хозяйственной жизни нашего дома. И никогда не встречала сопротивления или агрессии. Вообще, если честно, за все эти почти 18 лет у нас было всего два конфликта. Один — когда я высказала все ему, двухмесячному, после пары месяцев бессонных ночей из-за его нескончаемого ора. Друг друга мы тогда не поняли, но хотя бы выслушали. А второй — лет десять назад, когда психанула из-за бардака. Ave Лего и массаж стоп. Он посмотрел на меня как на умалишенную и спокойно все убрал. Больше я не нервничала. Быстро успокоилась, объяснила причины своего гнева и извинилась за преувеличенные эмоции. Как перед взрослым.

Однажды одна знакомая и высокоуважаемая в узких кругах «коуч-психологиня» прокомментировала его фото, выложенное мной в соцсетях — она выразила мне искренние сочувствия и материнское единение по поводу пережитой боли пубертата… Что?! Я посоветовала ей тогда не судить о людях по себе и попросила впредь следовать этому совету в ее практике. Это крайне неосмотрительно для репутации «уважаемой». А ведь и правда: я не узнала «прелестей» пубертата. И я знаю, что не одна такая. Среди моих знакомых много родителей, кого миновала сия участь.

Я не специалист, я просто наблюдатель, но вот что могу сказать про переходный возраст из практики с сыном и из собственного подросткового опыта. Все эти антисоциальные мысли, вызывающие поступки, провокационные суждения, закатывание глаз и хлопанье дверьми, плохие компании и карты «дорожек по наклонной» возникают в основном в двух ситуациях. Первая — когда родители чрезмерно опекают, и ребенку хочется вырваться из этого тотального, как ему кажется (или не кажется), контроля, показать свою самостоятельность и дееспособность. Паспорт есть, право голосовать есть, а право принимать решения и обязанность нести за них ответственность размыты. Либо наоборот: «прелести» переходного возраста проявляются как неосознаваемая потребность привлечь внимание родителей, которые чересчур заняты решением проблем собственной взрослой жизни. Они сами еще не выросли. Так или иначе, никого нельзя осуждать. Все каждый из нас может оказаться на любом месте. Если бы мы рождались готовыми родителями, было бы проще, но мы сами всю жизнь учимся быть мамами и папами. И не всем хватает времени. Поэтому со вторыми проще. Ну или на внуках отточим мастерство. В целом, победит, конечно, любовь.

Я не идеальная мать. Далеко не идеальная. Я очень тревожная. Признаться честно, если мой ребеночек (молодой спортивный мужчина ростом 188 см) не отвечает на сообщение в течение десяти минут или опаздывает ко времени, я готова звонить в полицию, милицию, скорую, «ЛизуАлерт», его отцу, его классному руководителю и одноклассникам (слава Богу, у меня нет номеров тех, кого упомянула в двух последних пунктах), бежать на улицу босиком (волосы назад!), носиться по району с поисковыми собаками и все такое. Он этого, что предсказуемо, не понимает и не разделяет. И я знаю, что это моя паранойя. Я учусь быть спокойнее. Он учиться предупреждать мое беспокойство. У всех свои недостатки. Мама мне говорила в мои 16 лет, что я вырасту и пойму ее. Не хочу, но понимаю. Что ж…

Что все это значит? Да на самом деле то, что материнский или отцовский инстинкт — он ведь и не спит никогда. Он просыпается в момент рождения и первого взгляда на «это существо», которое является теперь неотъемлемым вашим продолжением. Частью вашей души. У родительского инстинкта разные проявления. И вместе с тем, как меняется ребенок, меняется и характер проявления этого инстинкта. Мы открываем его внутри себя снова и снова, поэтому и кажется, что он «проснулся». И вот я (наконец) теперь ощущаю себя матерью или отцом. Мы родители с момента рождения и до момента смерти. И никак иначе. Мы строим отношения с собой как отражение отношений с нашими детьми.

В какой-то момент часть вашей души вырастет и захочет уйти. «Наконец-то», — скажут одни. «В смысле?», — скажут другие. Сепарация — это естественный ход вещей. Даже в нашей стране, даже в рамках одной квартиры или дома, где могут проживать одновременно три-четыре поколения. Безусловно, проще разъехаться, но и внутри одного пространства сепарация возможна и необходима.

Иногда я почитываю разные периодические издания и понимаю, что есть определенный тренд на то, как взрослые сыновья живут с мамами, никуда не собираются, и обе стороны довольны, счастливы гармонией, хоть иногда и смутно обеспокоены. Я не буду тут писать про Эдиповы комплексы и про то, что мальчик не готов отвечать на вызовы внешнего мира, проявляя свою мужественность, потому что «в утробе» спокойно и тепло. И не буду про мать, которая, следуя инстинктам всячески потакает такому поведению и старается оградить свое чадо от жизни, потому что жизнь — это постоянный «риск морального разложения», а она прививала ему добродетели верности и преданности. Все это приводит к тому, что реальный мир исчезает из поля зрения. Потому что есть другой, идеальный. Почитать, к чему все это приводит, можно у Юнга. Я не хочу прослыть не толерантной. И толерантной — тоже не хочу.

В любом случае кризис неизбежен, и реальный мир обязательно пройдется катком по этой хрупкой вселенной. Сепарация нужна одинаково и детям, и родителям.

Как же отпустить? Отец моего ребенка переживает и даже обижается, что сын не хочет больше проводить с ним так много времени, как раньше. Но есть ситуации гораздо драматичнее — с манипуляциями, истериками, заламыванием рук, обвинениями в неблагодарности, прививанием чувства вины, регулярным нарушением личных границ. Ребят, просто выдохните и осознайте: вам никто не принадлежит. Ни ваши дети, ни ваши родители. У вас отношения. Со взрослым человеком. Вы его любите. Он вас любит. Без причины. Это аксиома. Все остальное возникает потом. Как причины и следствия. И даже если возникает, любовь детей-родителей практически невозможно задушить. Просто потому, что вы части одного и того же. Что это все значит? Любовь — это не собственность. Не надо путать. Настоящая любовь — это любовь без обладания. «Это мое» тут не работает. И нигде не работает, если мы говорим про настоящие отношения.

На мое материнское счастье, я поняла все это в момент, когда первый раз увидела своего ребенка. Мы договорились быть лучшими друзьями в первый день его жизни. Если бы я это поняла и про все остальное, наверное, была бы так же счастлива и в личной жизни.

Ну, а мы поднимаем очередной тост за семью. У нас у каждого своя жизнь, свои цели, стремления, мечты. Мы собираемся и даже скучаем, потому что нам хорошо вместе. И порознь тоже хорошо. Никто никому не принадлежит, но все вместе. Единение на уровне вздоха. Говорю же: в любом случае побеждает любовь.