«Я — ящер, акула, пантера». Лучшие роли Николаса Кейджа

Хотя Кейдж и старался всегда откреститься от родственных связей с режиссером «Крестного отца» — потому и взял псевдоним — чтобы не стать «протеже дядюшки Копполы», первую знаковую роль он сыграл именно в его фильме.

В «Бойцовой рыбке» он воплотил роль Смоки, трусоватого друга главного героя, и уже тогда заинтересовал продюсеров своим типажом: высокий, статный голубоглазый красавец с ярко выраженной романтической нотой. На какое-то время за Кейджем закрепится именно такая слава – подобные роли ждут его и в «Пегги Сью вышла замуж» Копполы, и «Во власти луны» Нормана Джуисона.

На самом деле Кейдж всегда тяготел к кино не такому формальному, как типичные американские мелодрамы, а бунтарскому и с нервом — соответственно его пылкой натуре. Одним из таких стала драма классика британского кино Алана Паркера, в которой актер сыграл роль Эла Колумбато — ветерана Вьетнамской войны с увечьями, скрытыми за бинтами на лице, который пытается вернуть к нормальной жизни свихнувшегося на войне друга Птаху, возомнившего себя птицей.

Этот фильм показал гибкость актерского таланта Кейджа: его герой — невротичный, пассивно-агрессивный человек, который борется с внутренним надломом, одновременно с этим пытаясь спасти своего друга, который явно надломлен еще больше.

Во второй режиссерской работе братьев Коэн Кейдж продемонстрировал все оттенки комического таланта. Черная комедия рассказывает о двух молодых супругах, решивших похитить и воспитать ребенка. Актер играет отца — мелкого преступника-рецидивиста Хая, вознамерившегося встать на путь истинный и завести семью.

Роль и по сценарию весьма смешная, а Кейдж в амплуа папаши-реднека и вовсе на пробах несколько раз довел режиссеров до истерического хохота, из-за чего те взяли его, особо не раздумывая. В этом фильме он уже проявил фирменные черты: намеренное идиотничанье и откровенное переигрывание там, где нужно добавить абсурда и эпатажа.

Интересно, добился бы этот фильм хотя бы доли своей популярности, если бы на месте Кейджа был другой актер? Так или иначе абсурдная черная комедия о менеджере высшего звена, который после укуса прекрасной незнакомки начинает вести себя, как вурдалак, уж точно стала одним из самых громких проектов в карьере артиста: наконец-то Кейдж нашел для себя роль, в которой можно было по-настоящему «поиграть». Выпученные глаза, поедание тараканов, отчаянный перебор с эмоциями, едва не превращающий фильм в клоунаду – «Поцелуй вампира» предвосхитил появившегося через двенадцать лет «Американского психопата», а Кейдж показал все оттенки безумия касты «белых воротничков».

Актер-эксцентрик привлек внимание знаменитого режиссера, и Линч позвал его в свое роуд-муви с налетом мистики и сюрреализма. Кейджу досталась роль Сэйлора Рипли — слегка сумасшедшего парня-бунтаря, который садится со своей возлюбленной Лулой в кабриолет и уезжает подальше от ее озлобленной матери, нарушив тем самым условия досрочного освобождения из тюрьмы.

Можно смело сказать, что такую роль не отказался бы сыграть сам Дин Мартин, другой актер-бунтарь, которого Кейдж наверняка брал за референс при проработке роли: слово «безбашенный» идеально отражает характер Рипли, которого Кейдж отыгрывает с невероятной искренностью — что называется, на разрыв аорты.

Одна из вершин актерского мастерства Кейджа, недаром отмеченная «Оскаром» за лучшую роль. Кейдж разыгрывает образ отчаявшегося писателя, который решает прибегнуть к суициду максимально гедонистическим образом — напившись до смерти. Чтобы вжиться в роль, Кейдж сам пристрастился к алкоголю, записывал свои действия во время очередной попойки на камеру и пересматривал и даже позвал своего друга, поэта Тони Дингмана, составить ему в этом компанию и оказать «профессиональную» помощь (Дингман сам любил приложиться к бутылке).

Можно называть это сумасшествием и перебором, но чем Кейдж в этом случае хуже любимчика публики Кристиана Бейла, который обожает экстремально менять свой вес во время подготовки к роли?

Снявшись до этого в «Скале» Майкла Бэя, Кейдж открыл в себе еще и недюжинный талант героя боевиков — забавно, кстати, что его часто представляют именно в таком амплуа.

В картине «Без лица» он сыграл сразу две (ну, или полторы) роли: сперва он играет террориста Кастора Троя, за которым охотится агент ФБР Шон Арчер, — а потом из-за пластической операции герои «меняются» местами, точнее, лицами. Примерить на себя два комплекта мимики для Кейджа не стало большой проблемой – он одинаково убедителен и в образе положительного героя, и в качестве злодея. Этот фильм дал новый виток карьере актера — пополам с авторским кино его стали звать в жанровые картины.

Но настоящем бенефисом «двуединства» Кейджа стала картина по сценарию неординарного драматурга и писателя Чарльза Кауфмана («Вечное сияние чистого разума»), в которой он сыграл… самого Кауфмана, а также его придуманного брата-близнеца Дональда, своеобразное альтер-эго героя. Это две совершенно разных роли: Чарли — меланхоличный, склонный к рефлексии неврастеник вроде Бена из «Покидая Лас-Вегас», вечно завидующий своему двойнику, который, в противовес ему, добрый и оптимистичный парень.

Чтобы погрузиться в роль по полной, Кейдж много общался со сценаристом и наблюдал за ним в реальной жизни — а на съемках, разговаривая с «братом», вымещал эмоции на теннисном мячике.

Благодаря «Сокровищу нации» Кейдж стал богатейшим актером в Голливуде – и примерно с этого момента начались его финансовые неприятности. Ряд неудачных фильмов и спорный образ в обществе привел к быстрому падению популярности, и актер обратился к родной нише — авторскому независимому кино.

Роль субурбана, ставшего наставником для подростка из неблагополучной семьи в американском захолустье, критики называли одной из лучших в карьере актера. Хмурый бородатый реднек, мрачная версия Хая из «Воспитания Аризоны», в некотором роде стал олицетворением Кейджа на тот момент: странноватый, неопрятный и не слишком приятный с виду человек, который, оказавшись на дне общества, вынужден скрывать свое большое и чуткое сердце.

Возможно, лучшая роль в карьере «заслуженного артиста Казахстана». Просто невозможно представить кого-то, кроме Кейджа, в роли (опять!) лесного отшельника, который, озверев после гибели жены от рук сатанистов, отправился мстить убийцам при помощи топора и бензопилы.

Вкупе с режиссурой Косматоса, превращающей фильм в неоновый нарко-трип с декалитрами крови и безумными недругами, будто вышедшими из фильма «Восставший из ада», брутальная агрессия Николаса (который мог сыграть маньяка-антагониста, но выбрал роль мрачного мстителя) дарит зрителю мощнейший, чистый кинематографический опыт. Такой симфонии безумия, жестокости и мести, сконцентрированных в образе главного героя, вы больше нигде не увидите. Фильм получил высочайшие оценки критиков, что неудивительно: очевидно, Кейдж наконец-то неистово оторвался на полную катушку.