«В стиле старого доброго ультранасилия»: «Заводному апельсину» Стэнли Кубрика — 50 лет
Несмотря на неистовый перфекционизм Стэнли Кубрика, съемки «Заводного апельсина» заняли всего шесть месяцев. Они завершились к апрелю 1971 года и стали самыми быстрыми за всю карьеру мастера. После выхода в прокат фильм получил разные отклики от американской и британской аудитории. Часть восхищалась его гениальностью, в то время как другая обвиняла в пропаганде насилия. Семья Кубрика получала многочисленные угрозы и была вынуждена терпеть протестные митинги перед своим домом.
Британские СМИ писали о негативном влиянии ленты на молодежь и считали ее виновницей разбоев и убийств на улицах. В 1973 году фильм изъяли из британского проката и запретили демонстрировать вплоть до 2000 года — спустя год после смерти его создателя.
Кубрик — не единственный:
Несколько слов о сюжете
В 1962 году британский писатель Энтони Берджесс предсказал аморальное будущее, опубликовав роман «Заводной апельсин». История от первого лица была насыщена жаргонными словами из вымышленного языка «надсат». Его автором был главный герой, пятнадцатилетний социопат Алекс — в фильме его играет великолепный Малкольм Макдауэлл. Юноша влюблен в классическую музыку, особенно — в произведения «его старого друга Людвига вана».
Алекс и его сообщники участвуют в драках, грабежах и изнасилованиях до тех пор, пока героя не заключают в тюрьму «Уандсворт» за садистское убийство. Узнав о возможности сократить срок, Алекс добровольно соглашается провести над собой эксперимент, успешное исполнение которого вернет его домой.
Терапия «по методу Людовика» вырабатывала у испытуемых условный рефлекс на насилие — при мысли о преступлении Алекса настигали жуткая головная боль и тошнота. Усиливала эффект «девятая симфония Бетховена», под которую героя заставляли смотреть жестокие сцены из фильмов — из-за этого у него выработалась такая же реакция и на любимую классическую музыку.
История названия
«Заводной апельсин» стал попыткой Энтони Берджесса разобраться с личной трагедией. Во время Второй мировой войны, пока писатель находился за границей, его беременная жена была жестоко избита в Лондоне четырьмя дезертирами из американской армии, в результате чего супруги потеряли своего будущего ребенка. После этого женщина попыталась покончить с собой, а позже пристрастилась к алкоголю и умерла.
Энтони Берджесс
Наблюдения писателя за различными уличными бандами и их фетишистским дресс-кодом послужили дополнительным источником вдохновения. На формирование языка романа оказало влияние и знакомство с питерскими стилягами и фарцовщиками — Берджесс решил, что словарь главаря банды и его друзей будет состоять из смеси русских и английских слов, сленга и цыганщины.
Другая причина для необычного названия романа — симпатия писателя к фразе «кривые, как заводной апельсин». Ее используют носители кокни старшего поколения, когда говорят о необычных или странных вещах. По признанию автора, он понял, что эта фраза наиболее подходит для рассказа о применении нечеловеческих методов по отношению к людям. Кроме того, Энтони несколько лет прожил в Малайзии, где слово orang переводится как «человек».
Создание фильма
Прошло два года с выхода в печать «Заводного апельсина». В 1964 режиссер Стэнли Кубрик выпустил в прокат блестящую военно-политическую сатиру «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу». Фильм получился ироничным, пессимистичным и поражал своим технически выверенным исполнением.
В 1966 году один из сценаристов «Доктора Стрейнджлава» Терри Саузерн прислал роман Берджесса режиссеру, который тот проигнорировал, в частности, из-за сложно языка. Однако Саузерн был настолько увлечен кинематографическим воплощением истории, что выкупил права на произведение. Затем он написал адаптацию, которую разослал нескольким продюсерам, включая Дэвида Паттнэма. Саузерн выслал копию сценария и цензору, но его письмо вернулось нераспечатанным. Ответ гласил: «Я знаком с этой книгой, и нет никакого смысла читать этот сценарий, потому что история рассказывает о неповиновении молодежи государству, а это недопустимо».
Кадр со съемок фильма «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу»
На самом деле книгу Берджесса прочитала жена Кубрика Кристина и уговорила мужа подумать над ее экранизацией. В конце 1969 года режиссер все же откликнулся на предложение Саузерна. Первый набросок фильма он завершил 15 мая 1970 года — это был первый раз, когда Кубрик работал над сценарием в одиночку.
Места съемок
Практически весь «Заводной Апельсин» был снят на натуре за два миллиона долларов зимой с 70 на 71 годы. Дом Кубрика, находившийся за пределами Лондона, был оснащен комнатой для монтажа, кинозалом и гаражом, который он использовал в качестве кабинета.
«Я хочу работать над фильмом там, куда смогу добраться от дома за полтора часа, поэтому выясните, как далеко я могу добраться за это время в час пик», — рассказал о словах режиссера помощник продюсера Берни Уильямс в одном из интервью.
Кубрик хотел создать мир ближайшего будущего, используя современную архитектуру Англии. В сцене, где Алекс прогуливался с дружками перед тем, как столкнуть их в воду, зритель видит Темсмид. Этот район Лондона известен бетонными террасами, многоквартирными домами и надземными переходами, построенными вокруг водных объектов.
«Квартиру Алекса» Кубрик нашел в Элстри и полностью изменил дизайн в соответствии с образом главного героя. Дом писателя Александра, где Алекс вспоминает песенку из «Поющих под дождем» и насилует жену хозяина, был снят в двух разных местах: снаружи это был дом в Оксфордшире, внутри — дом в Рэдлетте.
Единственными специально построенными для фильма интерьерами стали бар Korova, регистратура в тюрьме, ванная комната и вестибюль в доме писателя.
Визуальная составляющая
Экранизация романа поделена Кубриком на три части. В первой Алекс и его банда терроризируют местных жителей. Затем героя сажают в тюрьму и подвергают эксперименту. Наконец, после освобождения Алекс и сам подвергается насилию со стороны своих жертв и в итоге «пробуждается» — ведь невозможно изменить свою судьбу.
Каждый из трех разделов имеет свою цветовую палитру и работу с камерой. Чтобы изобразить тяготение Алекса к «ультра-насилию», Кубрик и оператор Джон Олкотт использовали яркую цветовую палитру. Одиссея персонажа Малкольма Макдауэлла начинается с бара Korova. По словам Джона Бакстера, написавшего биографию Кубрика, режиссер представлял заведение как «храм сексуального стимулирования потребителя». Размывающий границы черный интерьер бара резко контрастировал со скульптурами обнаженных женщин, заявляющих о нравственной развращенности, и надписями на стенах. Режиссер вдохновлялся выставкой одного из самых ярких представителей поп-арта Аллена Джонса, где была представлена мебель в виде женских фигур из стекловолокна в натуральную величину.
Кстати, поп-арт сослужил картине хорошую службу — выстроенный на парадоксальных сочетаниях, он лучше всего отражает отношение героев к миру. Квартира родителей Алекса полностью выдержана в этой эстетике — яркая расцветка, блестящие поверхности и нестандартная геометрия кричат о вульгарности. В комнате героя вместо штор висит портрет Бетховена, отгораживающий его от реальной жизни.
Как противовес кричащему интерьеру мира Алекса выступает дом писателя и его жены — здесь много дерева, большие зеркала, которые визуально расширяют пространство, и умиротворяющие картины. Так, насильственному миру героя противопоставляют жизнь обычных людей.
Время, проведенное героем в тюрьме, и процесс «перепрограммирования» его мозга представлены в холодных тонах, а длинные кадры создают мрачную атмосферу. Заключительная часть фильма характеризуется умеренной яркостью.
Еще более длинные кадры:
Кубрик начинал как фотограф, поэтому всегда уделял большое внимание ракурсу и композиции. Выравнивание кадра по центру и полная симметрия олицетворяли порядок, контроль, дисциплину, логику и организованность — качества, присущие Кубрику как режиссеру. Он придерживался этих строгих принципов, но в случае с «Заводным апельсином» признал, что история Алекса требует более авангардных методов съемки.
Кубрик намеренно использовал широкоугольный объектив, когда показывал события с точки зрения Алекса. Благодаря этому происходило искажение пространства, что вполне соответствовало субъективному и болезненному восприятию мира героем. В ленте нашлось место и фирменному «кубриковскому взгляду» — это крупный план лица, исподлобья смотрящего прямо в камеру. С него и начинается фильм.
«Я хотел найти способ стилизовать это насилие — сделать его похожим на балет», — признавался режиссер. Для этого он играл с ускоренным и замедленным движением. Сцена, где Билли Бой и его банда собираются совершить насилие над девушкой в заброшенном казино, напоминает танец. Параллельно звучит композиция Джоаккино Россини, и изображение вакханалии намеренно ускорено. Таким образом, Кубрик посмеивался над теми, кто часто прибегает к этим эффектам без надобности.
Музыка
Лента Кубрика говорит о неспособности культуры оказать какое-либо морально-очищающее воздействие на общество. Используя Девятую симфонию Бетховена в качестве структурной основы для фильма и как знак драматического развития сюжета, он как бы утверждает, что музыка имеет лишь тот смысл, каким ее наделяет каждый человек в отдельности.
Чтобы привнести футуристические мотивы в композиции XVIII века, режиссер обратился к электронике. Совместно с композитором Уолтером Карлосом они создали обновленные версии Девятой симфонии, «Вильгельма Телля» Россини и «Музыки на смерть королевы Марии» Перселла.
В баре звучит синтезаторная версия последней композиции из перечисленных. Своеобразный интерьер заведения перемежается с жаргонными выражениями. Молоко с наркотиком, которое пьют герои, дает им энергию для «старого доброго “ультранасилия”», которое Алекс и его «други» так любят. Это молоко испорчено точно так же, как прекрасная классика испорчена исполнением на синтезаторе.
Фигура «Людвига Вана» и его композиции представляют собой самые глубокие и темные стороны человеческой природы Алекса. Слушая симфонии, герой испытывает физическое удовольствие, а в его голове разворачиваются жуткие фантазии — он представляет атомный взрыв, смертную казнь через повешение, гибель людей под обвалившимися камнями. Когда же над ним проводят эксперимент, Бетховен из друга моментально превращается в оружие против самого героя.