ХЛАМ (Закрыто)

«Художники, литераторы, артисты, музыканты» — это название киевского артистического кафе 20-х годов. «В “ХЛАМе” подавали бифштексы и вина. Поэты просили, чтобы публика не звенела ложечками о стаканы», — вспоминал позже некий известный литератор.

В московском «ХЛАМе» не звенеть ложечками о стаканы не просят. Наоборот, в невидимых колонках беспрерывно крутится фонограмма шума заполненного посетителями ресторанного зала. Если в зале пусто, то кажется, что ужинаешь с привидениями. Вряд ли это привидения обитателей прежнего «ХЛАМа». Вид из окна американский, старо-индустриальный — красный кирпич корпусов «Красного Октября». Наводит на мысли о Нью-Йорке. В окна вставлено пластиковое подобие магических кристаллов, отчего вид дробится и расплывается. Под золотым потолком горят негасимые шахтерские фонари. Мягким золотом отливает ткань обоев. Иногда шум зала сменяется кабареточной классикой 20-х годов. Зеркала разной формы преломляют пространство до неузнаваемости — впору запутаться, как путаются пока в собственном меню наилюбезнейшие официанты. Это нетрудно — меню сложное, концептуальное. Повод для гордости — диетический и вегетарианский «Зеленый список» — шесть десятков овощей и фруктов, которые могут приготовить как угодно. Салат-хедлайнер из артишоков со спаржей, розовыми грейпфрутами и ростками подсолнуха так и не отыскался в меню по причине отсутствия ростков подсолнуха. Видимо, еще не проросли. Его с успехом заменил салат из нежнейшей теплой телятины с черносмородиновым соусом (320 р.). Свежесть листьев в салатном миксе была равнозначна легкости и свежей остроте заправки. Прозрачный суп из морепродуктов с граппой (200 р.) оказался неким гибридом овощного минестроне и классического итальянского супа с мидиями. Граппа давала знать о себе лишь ароматом и терпким послевкусием. Медальоны из телячьей вырезки, подаваемые с рукколой и авокадо (450 р.) были, к несчастью, пересушены. Морковно-сырный торт с фисташками, по сути облагороженный креативом чизкейк, прячущий фактурную начинку под слоем свежей помадки, был очень правдоподобен в своем умении сочетать трендовость и одомашенность.

Хорошего понемногу, пора в ночь, на улицу, под фонари. 1-й Голутвинский — по-хорошему чужой ландшафт, отрада эскаписта. Электронные часы над входом, на которых что-то около полуночи, похожи на часы с советских проходных. Или же на часы с приборной панели «Делориана», на котором Марти Макфлай из Back to the Future фигачил по времени взад-вперед.