Жизнь за царя

Оперу Глинки Дмитрий Черняков поставил в Мариинском театре в 2004 году, после «Сказания о невидимом граде Китеже» (2001) и аккурат накануне «Тристана» (2005). Ничего более важного, чем этот петербургский триптих Чернякова, в новейшей истории отечественного оперного театра, пожалуй, не случалось – кроме разве что столичного «Евгения Онегина» (2006) того же режиссера. «Жизнь за царя» – пожалуй, самая пронзительная и радикальная часть цикла: с момента премьеры спектакля прошло восемь лет, но ключевые его сцены до сих пор выглядят как тщательно рассчитанный удар. Более того, со временем актуальность режиссерского месседжа только возросла. Чтобы оценить смелость решения Чернякова, для начала нужно вспомнить, что «Жизнь за царя» – это название, с которого, по сути дела, началась история русской оперы, и что последние полтора с лишним века партитуру Глинки ставили главным образом как пышную ура-патриотическую (если не сказать верноподданническую) фреску с финальным гимном самодержавию (в советские годы с легкостью перелицованному в народность).

Черняков же проделывает с «Жизнью за царя» до гениальности простой и до жути страшный фокус: из оперы о том, как костромской крестьянин ценою жизни спасает отечество, изъята важнейшая действующая сила – врагам-полякам, которых Иван Сусанин заводит в непроходимые леса, в режиссерской конструкции места нет. По одну сторону баррикад спектакля – дружная семья немолодого и, видимо, рано овдовевшего главного героя: свитеры с оленями, доставшаяся в наследство от советского прошлого люстра с рожками, тазики оливье и подготовка к девичнику на фоне эстетской декорации, кем-то из коллег замечательно точно обозванной «смесью Венецианова с Магриттом». По другую сторону – кремлевский концерт с лебединым озером и шлюхами в кокошниках. В третьем акте спектакля парадный фасад власти оборачивается к зрителю своей страшной изнанкой: вместо полумифических польских интервентов в дом к герою врываются до боли знакомые типажи, уверенные бритоголовые молодчики в куртках-алясках – по Чернякову, Сусанин приносит свою жизнь в жертву равнодушному молоху государственной системы.

«Жизнь за царя» Чернякова олицетворяет собой удивительную артистическую свободу труппы Валерия Гергиева по состоянию на середину нулевых. В 2004-м премьера постановки открывала фестиваль «Звезды белых ночей», среди прочего включавший в себя исторически важный форум «Век Баланчина» плюс премьеры недооцененной «Снегурочки» Александра Галибина и проекта «Форсайт в Мариинском». Трудно поверить в то, что все это происходило на Театральной площади каких-то восемь лет назад. Теперь посланец из прошлого возвращается в репертуар совсем другого театра – успевшего разительно измениться не то что с 2004 года, но даже и с 2008-го, когда «Жизнь за царя» показывали в последний раз. И речь сейчас идет отнюдь не о частном случае капитального возобновления отдельно взятого спектакля – нет, это попытка Мариинского театра воскресить давно утраченное время, вернувшись к себе прежнему. Можно представить, скольких эта попытка требует усилий, – но игра, право слово, стоит свеч.