Виталий Пушницкий “Железный век”

Посреди зала стоит огромная клетка. Большие живописные холсты размещены в ней, как звери в зоопарке. Первое прочтение: искусство опасно для общества, его изолировали, злой железный век отправляет тонкие и невсеобщие ценности в резервации. Но это слишком прямолинейно для философа и даже немножко мистика Пушницкого, который всегда глубокомысленно выстраивает многослойное “послание”. Будет, наверное, правильнее вывернуть смысл наизнанку: общество опасно для живописи, потому что не умеет ее понимать. Пока люди делали вид, что смотрят и что-то видят, живопись тихо вымерла. Оставшиеся экземпляры нуждаются в особых условиях и искусственном питании. Картины в клетке повернуты к зрителю оборотной стороной. Но посмотреть на них все же можно, выгибая шею сквозь прутья. А там, скажем, множество девушек в белых платьях целятся и палят из огнестрельного оружия. Почти монохромная, но “горячая” живопись вызывает в памяти гойевский “Расстрел” и “Свободу на баррикадах” Делакруа. Называется “Утро девственниц”. Классический формалистский прием затруднения напоминает о трудностях коммуникации. Это все о несвободе, говорит автор. Прежде всего – о несвободе понимать друг друга. Автор хотел назвать выставку “Тетрадь в клетку”, имея в виду то, что насилие над сознанием может быть и совсем невинным, например, разграфленные листочки, которые заставляют глаз и руку двигаться по заданному маршруту. В соседнем зале – photo based литографии, в которых повторяется мотив ограды, клетки, решетки. Пушницкий как будто отправляет в космос шифровки – не о политике, не о жизни вокруг, но об искусстве и для искусства.