Григорий Марков. “Ботаника и Архитектура”

В каменных джунглях цветы и листья растут в основном металлические, гипсовые и штукатурные. Ирина Соколова и Георгий Марков составили целый архитектурный гербарий: насчитали на фасадах около 60 видов, систематизировали, сфотографировали, снабдили описаниями (с помощью только что вышедшей книги Т.К. Горышиной «Архитектурная флора Петербурга»). Выделили характерное. Сначала ассортимент экзотов и местных сортов на фасадах, в оградах парков, в решетках мостов, в резьбе дверей последовательно расширялся: разным стилям и эпохам нравилась разная флора. Трогательные и скромные гирлянды розочек Меншиковского дворца скоро были забиты буйными зарослями золоченых дикорастущих: Елизавета заказывала Растрелли дворцы в раю. Рококо подобрало с полей брошенные идиллическими пастухами и пастушками букетики и колоски. «Цветок Ринальди» можно сорвать с помощью фотоаппарата в Катальной горке в Ораниенбауме или над порталом костела Святой Екатерины на Невском. Классицизму больше всего нравился авторитетный греческий акант, или, как говорят снобы,«аканф». Его листья успокоительно симметричны и единообразно загибаются у кончиков. Тщательно подобранные, они встают в ряд фризов и выглядывают как на южном базаре из корзин коринфских капителей (якобы охраняя от палящего солнца фрукты). В эпоху модерна как будто резко поменялся климат. Проверенные временем патриотические дубовые ветки, имперские пальмовые листья и лавровые венки превратились в реликты. А рядом выросли изнеженные ирисы и цикламены, лилии и пассифлора. «Самые настоящие» местные плебеи — папоротники, чертополох, сосновые шишки — заняли место нуворишей в аристократическом кругу. Затем конструктивизм и функционализм похоронили все мещанские цветочки чохом. С чем и живем. Интересно, если мода на невянущие в архитектуре вернется, опять начнется с розочек?