Юлия Лежнева

Три года назад важный французский лейбл Naive выпустил запись баховской Мессы си минор под управлением Марка Минковского. На Западе релиз стал лишь очередной (пусть и превосходной) ее интерпретацией, у нас альбом остался и вовсе незамеченным. Между тем в истории отечественной вокальной школы это веха: на одну из сольных партий Минковский пригласил восемнадцатилетнюю на тот момент сопрано Юлию Лежневу. Это все равно как если бы Гергиев привез молодого немецкого баса петь в Мариинке «Жизнь за царя» – хотя случай русской певицы, записывающей Баха из-под палочки гранда-старинщика, кажется еще более экзотичным. До сих пор на мировом вокальном рынке отечественные голоса ценились слабо: их репертуарные возможности ограничивались русской оперой и поздним романтизмом, оставляя за пределами стилевой и технической досягаемости все, что было написано раньше или позже. Сегодня Лежневой двадцать один, и она стремительно делает себе имя и карьеру на голосоломном барокко и еще менее доступном Россини, которых в наших оперных весях почти никто и никогда не пел. За невероятно легкий, подвижный и гибкий голос с потенциалом колоратурного меццо-сопрано, почти бесплотный и лишенный всего мирского тембр, идеально подходящий для духовной музыки, ее поспешили возвести в ранг «второй Чечилии Бартоли». Еще недавно это звучало многообещающим преувеличением, но за минувшие годы певица доказала, что она из тех, кто честно отрабатывает самые серьезные авансы. Этим летом Лежнева дебютировала в брюссельском театре La Monnaie и на Зальцбургском фестивале, в ноябре споет генделевского «Юлия Цезаря» в Париже – а в промежутке привезет в Петербург арии Беллини и камерную лирику Шуберта и Шумана.