Константин Водяницкий “Morte”
О выставке
То, что слово “натюрморт” происходит от французского nature morte – “мертвая натура”, знают все. Но некоторые воспринимают это до предела буквально.
Собственно, этим некоторым и не- важно, натюрморт у них, портрет или еще что-то – они зачарованы смертью, умиранием, мимолетностью жизни, хрупкостью каждого мгновения и тому подобными трогательными вещами и видят эту бренность бытия в чем угодно: хоть в надгробном памятнике, хоть в чашке чая.
Константин Водяницкий как раз смакует скрытую в каждом кадре смертность, конечность, способность умереть. Он даже и выставку так назвал – Morte, одним махом откромсав «натуру», то есть природу, и оставив только «мертвое». Мертвое у него тем не менее получается донельзя изящным, привлекательным и даже торжественным: черно-белой фотографии Водяницкий за два десятка лет практики обучился со всеми тонкостями. Мало кто умеет сфотографировать складки ткани или выпуклости глиняного черепка с такой выразительностью, как он.
У него и правда все мертвое. Точнее, у Водяницкого есть способность не делать различия между живым и мертвым: «доктор сказал в морг – значит в морг!», фотограф сказал, что это мертвое, – так тому и быть. На его натюрмортах в одинаковом смертном молчании застывают добела отмытый череп и девичьи ноги, скрученные рулоны ткани и тело самого автора. Дело даже не в том, что предметы, изображенные на этих фотографиях, мертвы – нет. Мертвы сами фотографии. И смерть эта не застывшая, не окончательная – художник ее откровенно смакует. Его мертвое – очень красивое. Прямо-таки гламурное, так и просится в рамку с ценником. И от этого смерть перестает быть страшной.