Война и мир

Бургтеатр – одно из неотъемлемых культурных сокровищ новоевропейской цивилизации, второй по возрасту театральный дом Европы, созданный еще в XVIII веке, в правление достославной императрицы Марии Терезии. Он не почивает на лаврах незапамятного прошлого, а шагает в ногу со временем. Тут сбалансированный репертуар, сочетающий режиссерские работы пожилых мэтров Клауса Пеймана или Люка Бонди со спектаклями видного деятеля новой драматургии Роланда Шиммельпфеннига (по собственным пьесам), кинорежиссера-догмовца Томаса Винтерберга (по мотивам собственных фильмов) или арт-провокатора Стефана Бахмана.

Маттиас Хартманн возглавил Бургтеатр два года назад в возрасте 46 лет. К радикалам Хартманна не отнести, его постановки академичны – впрочем, нужно уточнить, что академизм в Вене сегодня понимают иначе, чем у нас, не считая его обязательными свойствами «исторические» костюмы и приклеенные бороды. «Войну и мир» актеры Бургтеатра играют в повседневной одежде. Основа декорации – длинный стол, тянущийся вдоль авансцены; во втором действии выяснится, что он составлен из маленьких столиков и подлежит трансформации. Усадив актеров за стол, Хартманн добился двоякого эффекта: с одной стороны, его спектакль выглядит открытой репетицией, с другой – неким званым обедом или семейным торжеством. В воздухе разлита атмосфера игры, шалости, забавы. Актеры исполняют по несколько ролей, включая экзотические: Фабиану Крюгеру поручены образы «дерева и еще дерева» и «многочисленных надгробных памятников». Пьера Безухова, наоборот, изображают двое: пожилой Удо Самель и юный Мориц Фирбоом. Действие расцвечено видеоэффектами и кунштюками вроде настольного дефиле монрообразной княжны Элен (Штефани Дворак).

Если вы смотрели «Войну и мир» Петра Фоменко на основе первого тома романа, спектакль, который и сочинен, в принципе, схожим способом, то заметите различие. Каждый из актеров в спектакле Хартманна держится особняком, сохраняет существенную дистанцию от прочих. Эта особенность делает спектакль чертовски современным: перед нами герои, похожие на нынешних европейцев с их сверхидеей личностной автономии, герои, ведущие мирную жизнь, которую постоянно омрачают призраки близко идущей и угрожающей им войны. То из-за кулис к столу вырвется раненый, то сцену укроют клубы дыма, то монолог Наташи Ростовой (Йоханна Швертфегер) прервет грохот канонады. Даже фейерверк, проецируемый на задник в финале спектакля, выглядит зловеще. И из толстовского сюжета высекается важный прибавочный смысл – наука выживания отдельно взятого человеческого застолья в эпоху глобальных потрясений.

Руководитель творческоисследовательской части Александринского театра Александр Чепуров: «Мы с Маттиасом Хартманном познакомились на фестивале национальных театров в Варшаве год назад – возникла мысль о сотрудничестве, и мы пригласили Бургтеатр в Петербург, а Хартманн позвал наш театр в Вену. Между прочим, раньше, еще в XIX веке, между Александринским и Бургтеатром существовали довольно тесные связи. Хартманн к тому же очень интересуется проблемой взаимоотношений Востока и Запада; а ось, разделяющая Восточную и Западную Европу, по его мнению, как раз проходит через Вену. Он много занимался историей вопроса, увлекся Наполеоновскими войнами – так родилась идея этого спектакля по мотивам первого тома «Войны и мира», в котором, как вы помните, фабула тесно сопряжена с военными действиями в Австрии, в частности с битвой за Аустерлиц».