Роден

Изложенная в танце повесть о романе знаменитого скульптора с его юной ученицей, которую многие считали более талантливой, чем ее мэтр и любовник, претендует на награды в четырех номинациях «Золотой маски»: лучший балет, лучшая работа хореографа (Борис Эйфман), лучшая женская роль (Любовь Андреева) и лучшая мужская роль (Олег Габышев). Конкурс в этом году получился мощный, но шансы на награды есть: уже лет пятнадцать у регулярно выпускающего премьеры хореографа не было такого удачного спектакля.

Роман двух скульпторов случился в Париже в восьмидесятые годы XIX века. История закончилась печально для ученицы — Камиллы Клодель: переживая творческое соперничество и необходимость делить любимого человека с его женой, она в конце концов оказалась в психушке. Борис Эйфман отработал любимые им сюжетные мотивы (в сумасшедшем доме оказывалось многовато его персонажей), но в главном все же придумал спектакль оригинальный. В главном — это значит в изображении работы Родена и Клодель. Это ведь чертовски трудно: показать, как придумывается скульптура (балет, роман, симфония) — многие режиссеры выглядели идиотами, заставляя своих героев кусать в задумчивости гусиные перья. Эйфману удалось показать, как трансформируется идея в голове у творческого человека, — скульптуры Родена возникают из сплавленной массы тел сначала как корявые куски глины, «меняются» под руками героя (при том что, конечно же, от тел танцовщиков никто ничего не отрезает), снова вминаются в общий ком — и заново выделяются из него. Азарт творчества — слегка пугающий, эгоистический, великолепный азарт — вот что главное в Родене, и Эйфману удается заставить зрителей поверить в то, что на сцене собственно Роден — хотя, конечно, находящийся в отличной форме Олег Габышев ничем внешне не похож на того объемного парижского гурмана из XIX века.

Еще очень славно то, что, несмотря на трагический сюжет, это по-настоящему веселый спектакль. Суета молодых художников в мастерских, дивный канкан, что отплясывают девицы в кабаре, куда Камилла отправляется, чтобы развеяться, крестьянки в воспоминаниях Родена, лихо давящие виноград в огромной бочке (жена Родена, вообще-то, была швеей, но Эйфман сделал ее пейзанкой для явного контраста со стопроцентной горожанкой Клодель). Балет вышел живым и удивительно весенним — как ранние работы Клодель. Кажется, Эйфман входит в новый период творческих удач — как Роден, только что встретивший Камиллу.

Фото Майла Кури.