Памяти Владимира Гаврилина

Примечательно, что вечер памяти Валерия Гаврилина, закрывающий концертный сезон Мариинского, проходит без всякого, что называется, информационного повода – юбилей композитора отметили три сезона назад, до следующей круглой даты ждать еще два года. Но в том-то и дело, что застенчивый гений Гаврилина сторонится всякой помпы и тем более пафоса: певец будней, он всегда неловко чувствовал себя на юбилейных котурнах – еще при жизни ему была куда более мила повседневность. В историю русской музыки он вошел неразгаданным: пусть и возведенным в пантеон национальных классиков, но трагически недопонятым. Начинавший в эпоху деревенской прозы, почвенник Гаврилин одним из первых среди коллег взвалил на себя ответственность за смычку города и деревни – то есть за авторизацию фольклора профессиональной композиторской традицией. При этом он всегда умудрялся писать не об общественном, не о народном, а о самом что ни на есть сокровенном и интимном: о неразделенной и несостоявшейся любви, о быстротечности времени – его музыка едва сдерживается, чтобы не разрыдаться, и потому переходит на сдавленный стон. Разными словами и на разный лад, Гаврилин писал о себе самом – затворнике и молчальнике, за недолгую жизнь успевшем сменить множество трагических масок. Одну из них во «Второй немецкой тетради» примерит опытный мариинский баритон Эдем Умеров, он же вместе с пианистом Ринатом Шакировым исполнит и «Любовь поэта» Роберта Шумана, которую Гаврилин когда-то избрал в качестве модели для всех своих вокальных циклов.