Петербургская графика. Большой формат

Ко второй половине лета любая галерея если не закрывается на каникулы, то открывает некую общую выставку художников из своей обоймы, которая будет висеть в пустом зале до осени, когда художественная жизнь снова оживится. Al Gallery, однако, решила подойти к делу творчески, и вместо банальной выставки типа «наш широкий ассортимент товара» сделала экспозицию, объединенную общей концепцией и общей техникой. Это графические работы художников, с которыми галерея сотрудничает постоянно.

Важна и вторая часть названия выставки: «Большой формат». К графике часто (и неправильно) относятся как к вспомогательному жанру. В том числе и коммерчески вспомогательному: графика – это рисунки в блокноте, маленькие гравюрки, почеркушки, лишь дополняющие «настоящие большие» работы – картины маслом. С точки зрения рынка она чаще всего бывает выгодна только как более дешевое дополнение к работам художника, у которого хорошо продается живопись. Al Gallery же показывает графику «своих» художников как первостатейные произведения, прекрасно существующие независимо от самого ходового живописного товара.

Добрая половина художников выставки, надо признать, является «графиками по убеждению»: они либо начинали с графики, либо так и работают в этой области. Владимир Григ или Алена Шаповалова, например, не занимаются практически ничем другим. Петр Белый и Юрий Штапаков – оба графики по образованию и призванию, вдвоем основали Санкт-Петербургскую печатную студию, и хотя оба широко известны как авторы еще и объектов и инсталляций, графика для них – и родина, и школа, и рамка, внутри которой обретают жизнь все остальные их работы. Илья Орлов много занимается живописью, но школа, через которую он прошел как график, объясняет почти все в его живописи. Наконец, Александр Дашевский – казалось бы, лучший колорист молодого поколения, – показывает графику как неожиданную основу, скелет, каркас живописного художественного взгляда.

Графика предстает разнообразной. Это не только карандашные рисунки и черно-белые гравюры. Что гораздо важнее, она предстает жанром открытым, развивающимся, внутри которого можно производить кучу головокружительных экспериментов.

Илья Орлов, например, едва касается акварелью ребристой поверхности гофрокартона, создавая размытую трехмерную «обманку»: изображение можно увидеть только издали, вблизи оно распадается на невнятные технические составляющие. Владимир Григ имитирует советские наглядные пособия по гражданской обороне: его схематичные персонажи в столь же схематичных интерьерах выполняют шизофренические инструкции. Петр Швецов и вовсе занимается монтажом, впечатывая в тропический баунти-пейзаж собственную фотографию: мол, а чем я хуже? И пейзаж этот с пальмами – рекламная декорация, созданная исключительно для привлечения клиента, и художник в галерее – почти посторонний, нужный галеристу только для того, чтобы создать видимость светской жизни и подороже продать свой товар. Графика бывает грубой, надрывной, выплевывающей фактуру материала и рваную экспрессию линии в лицо зрителю – или гладкой, почти глянцевой; она рассказывает об уникальности художественного порыва – или имитирует миллионные типографские тиражи; бывает уникальной и дорогой – или копеечной и пролетарской. Она гораздо ближе, чем, например, живопись, к современным массовым технологиям: печати, рекламе, компьютерному дизайну. И в этом смысле она разнообразнее традиционного «холст/масло»: и возможностей у нее больше, и связей с масскультурой, и шансов быть острее и «зубастее».