Dead Can Dance
О мероприятии
К реюнионам принято относиться скептически – вспоминать фразу «снова живы для наживы», ерничать по поводу сыплющегося песка и считать заработанные на гастролях миллионы в пересчете на минуту, проведенную на сцене.
Однако в адрес Dead Can Dance такие претензии не звучат никогда. Лиза Джеррард и Брендан Перри не то чтобы очень много гастролируют (и уж, конечно, не устраивают чес по фестивалям), их концертные заработки едва ли сильно превышают гонорары Лизы за музыку для кино, да и возраст этим шаманам не большая помеха. Не то чтобы Перри и Джеррард не старели, просто зрелость им к лицу, а юнцами-симпатягами они будто бы и не были никогда. Но все это на самом деле лишь попытка рационально объяснить очень простой факт: нам без них было сильно хуже, чем им без нас.
Одновременный распад двух ключевых групп с лейбла 4AD – Cocteau Twins и Dead Can Dance – в девяностые как будто и не заметили. Вокруг происходило слишком много всего – брит-поп и трип-хоп, драм-н-бейс и гранж. Группы с экзотическими голосами и музыкой не от мира сего казались атавизмом, пережитком прошлого, но покинутая ими музыкальная ниша так и осталась пустовать.
И тут есть некий парадокс. С одной стороны, Dead Can Dance не породили сколько-нибудь заметных прямых последователей. С другой, влияние их на развитие музыки в последние два десятилетия огромно: начиная с готик-рока и постпанка (историю этих жанров невозможно представить без первого, безымянного альбома DCD) до электроники (один из первых рейв-гимнов, Papua New Guinea проекта The Future Sound of London, построен именно на семпле Dead Can Dance).
По натуре Джеррард и Перри – исследователи. «Наша работа с Бренданом напоминала обучение в университете, – рассказывала Лиза в одном из интервью. – Вместе мы открывали для себя все новых писателей, художников, новую философию». Видимо, эта же профессорская натура и позволила Брендану и Лизе сохранить группу после того, как в 1990-м разрушились их романтические отношения. Тем же Cocteau Twins этот барьер преодолеть не удалось и, кажется, уже не удастся никогда.
Имея собственный, узнаваемый с пары нот звук, Dead Can Dance никогда не задерживалась в рамках одного жанра. Даже ярлык world music к ним как-то не прилипает. Они то кропотливо изучают средневековую религиозную музыку, то самозабвенно копаются в европейском фольклоре, то смотрят в сторону Индии или Африки. В чарты с таким подходом попасть сложно – он ориентирован на историю. При этом Перри и Джеррард не реконструкторы, вся эта музыкальная археология – это не «генеральная линия», а лишь начальный направляющий импульс, получив который, дальше можно двигаться свободно. Это не так сразу заметишь за красотой эзотерического антуража, но Dead Can Dance – превосходные сонграйтеры. И лучшее тому подтверждение – то, что кавер-версии их песен исполняют такие разные коллективы, как Bauhaus, Ride и Paradise Lost.
Альбом Anastasis («Перерождение»), к выходу которого приурочен нынешний тур, – первая запись Dead Can Dance за 16 лет, кратковременное воссоединение группы в середине нулевых обошлось без нового материала. Как можно заключить из названия, корни у этой музыки греческие. «Нам хотелось вернуться к Средиземному морю, – рассказывает Лиза Джеррард. – Мы оба выросли в греко-турецких районах и чувствуем тесную связь с греческим искусством, их ритмическими размерами, строем их инструментов». То, что на лейбле 4AD (который вообще невозможно представить в отрыве от этой группы) сейчас записываются Ариэль Пинк и дабстепер Zomby, их, похоже, мало волнует – как античные статуи, они равнодушны к перемене погоды.
К реюнионам принято относиться скептически – вспоминать фразу «снова живы для наживы», ерничать по поводу сыплющегося песка и считать заработанные на гастролях миллионы в пересчете на минуту, проведенную на сцене.
Однако в адрес Dead Can Dance такие претензии не звучат никогда. Лиза Джеррард и Брендан Перри не то чтобы очень много гастролируют (и уж, конечно, не устраивают чес по фестивалям), их концертные заработки едва ли сильно превышают гонорары Лизы за музыку для кино, да и возраст этим шаманам не большая помеха. Не то чтобы Перри и Джеррард не старели, просто зрелость им к лицу, а юнцами-симпатягами они будто бы и не были никогда. Но все это на самом деле лишь попытка рационально объяснить очень простой факт: нам без них было сильно хуже, чем им без нас.
Одновременный распад двух ключевых групп с лейбла 4AD – Cocteau Twins и Dead Can Dance – в девяностые как будто и не заметили. Вокруг происходило слишком много всего – брит-поп и трип-хоп, драм-н-бейс и гранж. Группы с экзотическими голосами и музыкой не от мира сего казались атавизмом, пережитком прошлого, но покинутая ими музыкальная ниша так и осталась пустовать.
И тут есть некий парадокс. С одной стороны, Dead Can Dance не породили сколько-нибудь заметных прямых последователей. С другой, влияние их на развитие музыки в последние два десятилетия огромно: начиная с готик-рока и постпанка (историю этих жанров невозможно представить без первого, безымянного альбома DCD) до электроники (один из первых рейв-гимнов, Papua New Guinea проекта The Future Sound of London, построен именно на семпле Dead Can Dance).
По натуре Джеррард и Перри – исследователи. «Наша работа с Бренданом напоминала обучение в университете, – рассказывала Лиза в одном из интервью. – Вместе мы открывали для себя все новых писателей, художников, новую философию». Видимо, эта же профессорская натура и позволила Брендану и Лизе сохранить группу после того, как в 1990-м разрушились их романтические отношения. Тем же Cocteau Twins этот барьер преодолеть не удалось и, кажется, уже не удастся никогда.
Имея собственный, узнаваемый с пары нот звук, Dead Can Dance никогда не задерживалась в рамках одного жанра. Даже ярлык world music к ним как-то не прилипает. Они то кропотливо изучают средневековую религиозную музыку, то самозабвенно копаются в европейском фольклоре, то смотрят в сторону Индии или Африки. В чарты с таким подходом попасть сложно – он ориентирован на историю. При этом Перри и Джеррард не реконструкторы, вся эта музыкальная археология – это не «генеральная линия», а лишь начальный направляющий импульс, получив который, дальше можно двигаться свободно. Это не так сразу заметишь за красотой эзотерического антуража, но Dead Can Dance – превосходные сонграйтеры. И лучшее тому подтверждение – то, что кавер-версии их песен исполняют такие разные коллективы, как Bauhaus, Ride и Paradise Lost.
Альбом Anastasis («Перерождение»), к выходу которого приурочен нынешний тур, – первая запись Dead Can Dance за 16 лет, кратковременное воссоединение группы в середине нулевых обошлось без нового материала. Как можно заключить из названия, корни у этой музыки греческие. «Нам хотелось вернуться к Средиземному морю, – рассказывает Лиза Джеррард. – Мы оба выросли в греко-турецких районах и чувствуем тесную связь с греческим искусством, их ритмическими размерами, строем их инструментов». То, что на лейбле 4AD (который вообще невозможно представить в отрыве от этой группы) сейчас записываются Ариэль Пинк и дабстепер Zomby, их, похоже, мало волнует – как античные статуи, они равнодушны к перемене погоды.