Дилан Моран
О мероприятии
Все, кто с апрельского выступления – между прочим, первого – англоязычного комика в России ежедневно клянет себя за то, что не пошел смотреть, поскольку был страшно занят чем-то ужасно важным, могут вздохнуть с облегчением. После Женевы и Амстердама, через Алма-Ату, Ригу и Таллин стендапер доберется и до нас – с новой программой Yeah, yeah.
Моран забавный. Нет, правда забавный. Начинал он, как и положено настоящему ирландскому комику, с классической католической школы, безработицы, бесплатных шуток и очень маленьких клубов. Поработал даже флористом – строго отмечает «Википедия». (Что же он делал-то? Науськивал кактусы друг на друга?) Потом был успех, телевидение, съемки в «Ноттинг Хилле», «Зомби по имени Шон», «Беги, толстяк, беги» и других фильмах, мировые турне с собственными шоу.
Но по-настоящему узнаваемым он стал с выходом первого сезона сериала Black Books, сценарий которого написал в соавторстве со своим приятелем Грэхэмом Лайнхэном. Так на свет появился Бернард Блэк – владелец книжного магазина, неуемный недотепа, пьяница, вдохновенный грязнуля и убежденный бука, безуспешно борющийся за звание мизантропа. Взрослое слово не годится для описания эксцентрических жестов и шалостей вечно надутого неженки и раздражительного сластены, всеми силами пытающегося избежать какой-либо полезной деятельности. Дерзя, ломая доступные игрушки и в стельку напиваясь, одновременно взрывной и мягкотелый Бернард Блэк был непутевым мрачноватым лапочкой – как раз из тех, кого так обожают романтические девушки. Если бы обожали чуть меньше, он непременно сдружился бы с аккордеоном.
Дилан Моран до того удачно соединил классическое ирландское отчаяние с застенчивым британским раздолбайством, что в восторге оказались и зрители, и критики. Бернард Блэк в элегантном пиджаке, собственноручно сшитом из налоговых деклараций, или выгоняющий покупателей из магазина, потому что торговать книгами слишком мучительно («Кто покупает книги в 10.30 утра?! Это было бы сумасшествием!»), – все это давно доступно пользователям Сети. Кстати, сам Моран утверждает, что интернетом не пользуется. Поскольку не может «еще четче» идти в ногу со временем: «Я живу здесь и сейчас. Это довольно актуально».
Он довольно сильно отличается от привычного в России образа стендап-комика. Ни нахрапа, ни грубости. Обычно взъерошен, иногда грустит, много курит. Нет в нем ни ослепительной ярости Джорджа Карлина, ни таланта к последовательной смене масок Робина Уильямса. Когда Моран показывает детей, «ведущих себя как пьяные гномы», женщину, упившуюся джина, или типичного ирландца, который «как и все ирландцы, пытается спрятать внутри себя другого человека», – он умудряется оставаться смешным и нежным одновременно. Никаких сантиментов, куча неполиткорректных, кровожадных и сластолюбивых шуток – о политике, о религии («англиканская церковь основана преимущественно на чае»), о собственном кризисе веры («сижу один в номере гостиницы, ем шоколадного Иисуса…»), о «личном потенциале» – каждого из числа сидящих в зале («потенциал – это как счет в банке: там всегда меньше, чем предполагаешь»), о французах и англичанах, наркотиках, сигаретах и обворожительно красивых тортах из парижских кондитерских («хочется обнять его и снять вместе комнату») – он проницателен, смешлив, ребячлив и честен. Требует не признаваться ему в любви, а вместо этого просто дарить торты.
И ему все продолжают и продолжают дарить торты…
Дилан Моран
28 сентября «Чаплин-холл»
29 сентября Концертный зал гостиницы «Санкт-Петербург»
Все, кто с апрельского выступления – между прочим, первого – англоязычного комика в России ежедневно клянет себя за то, что не пошел смотреть, поскольку был страшно занят чем-то ужасно важным, могут вздохнуть с облегчением. После Женевы и Амстердама, через Алма-Ату, Ригу и Таллин стендапер доберется и до нас – с новой программой Yeah, yeah.
Моран забавный. Нет, правда забавный. Начинал он, как и положено настоящему ирландскому комику, с классической католической школы, безработицы, бесплатных шуток и очень маленьких клубов. Поработал даже флористом – строго отмечает «Википедия». (Что же он делал-то? Науськивал кактусы друг на друга?) Потом был успех, телевидение, съемки в «Ноттинг Хилле», «Зомби по имени Шон», «Беги, толстяк, беги» и других фильмах, мировые турне с собственными шоу.
Но по-настоящему узнаваемым он стал с выходом первого сезона сериала Black Books, сценарий которого написал в соавторстве со своим приятелем Грэхэмом Лайнхэном. Так на свет появился Бернард Блэк – владелец книжного магазина, неуемный недотепа, пьяница, вдохновенный грязнуля и убежденный бука, безуспешно борющийся за звание мизантропа. Взрослое слово не годится для описания эксцентрических жестов и шалостей вечно надутого неженки и раздражительного сластены, всеми силами пытающегося избежать какой-либо полезной деятельности. Дерзя, ломая доступные игрушки и в стельку напиваясь, одновременно взрывной и мягкотелый Бернард Блэк был непутевым мрачноватым лапочкой – как раз из тех, кого так обожают романтические девушки. Если бы обожали чуть меньше, он непременно сдружился бы с аккордеоном.
Дилан Моран до того удачно соединил классическое ирландское отчаяние с застенчивым британским раздолбайством, что в восторге оказались и зрители, и критики. Бернард Блэк в элегантном пиджаке, собственноручно сшитом из налоговых деклараций, или выгоняющий покупателей из магазина, потому что торговать книгами слишком мучительно («Кто покупает книги в 10.30 утра?! Это было бы сумасшествием!»), – все это давно доступно пользователям Сети. Кстати, сам Моран утверждает, что интернетом не пользуется. Поскольку не может «еще четче» идти в ногу со временем: «Я живу здесь и сейчас. Это довольно актуально».
Он довольно сильно отличается от привычного в России образа стендап-комика. Ни нахрапа, ни грубости. Обычно взъерошен, иногда грустит, много курит. Нет в нем ни ослепительной ярости Джорджа Карлина, ни таланта к последовательной смене масок Робина Уильямса. Когда Моран показывает детей, «ведущих себя как пьяные гномы», женщину, упившуюся джина, или типичного ирландца, который «как и все ирландцы, пытается спрятать внутри себя другого человека», – он умудряется оставаться смешным и нежным одновременно. Никаких сантиментов, куча неполиткорректных, кровожадных и сластолюбивых шуток – о политике, о религии («англиканская церковь основана преимущественно на чае»), о собственном кризисе веры («сижу один в номере гостиницы, ем шоколадного Иисуса…»), о «личном потенциале» – каждого из числа сидящих в зале («потенциал – это как счет в банке: там всегда меньше, чем предполагаешь»), о французах и англичанах, наркотиках, сигаретах и обворожительно красивых тортах из парижских кондитерских («хочется обнять его и снять вместе комнату») – он проницателен, смешлив, ребячлив и честен. Требует не признаваться ему в любви, а вместо этого просто дарить торты.
И ему все продолжают и продолжают дарить торты…
Дилан Моран
28 сентября «Чаплин-холл»
29 сентября Концертный зал гостиницы «Санкт-Петербург»
