Церемониал

Мы, знаете ли, все когда-нибудь возьмем да и умрем. Вряд ли для кого-то это новость. Но вряд ли кто-то готов на эту тему много и охотно говорить.

Выставка польских художников в «Красном знамени» – как раз о том, что говорить можно и нужно. О культуре смерти, об умирании, о важном событии, которое случается с каждым всего раз в жизни, но мы почему-то до конца закрываем на него глаза и не поминаем всуе. Художник тем и отличается от обычного человека, что он – поминает.

Рубеж. Черта. Проводы. Как-то так сложилось, что в католической Польше смерть всегда была важной культурной темой. Культ мощей, культ святых мучеников, особое внимание к теме жертвенности, смерти не просто как у всех, а во имя чего-то.

Около двадцати польских авторов, чьи произведения составили выставку «Церемониал», осмысляют смерть с самых разных сторон. Как факт. Как просто конец. Как совсем не конец, а начало нового пути, переход в иной мир. Как горе для близких. Как для них, этих близких, интеллектуальную и душевную задачу – понять, пережить, узнать что-то новое о жизни и о себе.

Из всех представленных авторов самый известный – великий режиссер Кшиштоф Кесьлевский. В России его знают по циклу из десяти снятых для телевидения новелл-притч «Декалог» и трилогии «Три цвета: Синий, Белый, Красный». В трилогии снимались все звезды ушедшего десятилетия: Ирен Жакоб, Жюльетт Бинош, Жан-Луи Трентиньян. Сам режиссер считал «Три цвета» своим главным и последним произведением, в процессе съемок утверждал, что после этой трилогии ничего больше не будет снимать и уйдет на покой, – и действительно умер вскоре после того, как был закончен последний фильм. В рамках «Церемониала» будет показана его малоизвестная работа «Припев».

А вот Зузанна Янин в видеоинсталляции «Я видела свою смерть» реализует, казалось бы, детскую мечту: «Вот я умру, и вы все поплачете!» Художница решила взаправду увидеть собственные похороны. К делу подошла серьезно: в прессе был размещен некролог и дата похорон, потом была инсценирована погребальная церемония с отпеванием и опусканием гроба в могилу, а сама Янин в гриме пожилой женщины рыдала над гробом. Когда мистификация вскрылась, коллеги и близкие спустили на художницу собак. Однако она убеждена, что поверить смерть и связанные с ней ритуалы личным опытом – более чем достойная задача для художника.

Александра Полисевич представляет посмертный портрет своего отца. Посмертные портреты – очень значимая часть польской живописи: в XVII–XVIII веках это был очень распространенный жанр, гроб любого шляхтича украшал его портрет, так было принято хоронить достойных людей. Полисевич переиначила традиционный жанр на современный лад, сделав видеодиптих: в нем совмещаются ее переживания после смерти отца и новостные кадры, повествующие о смерти папы Иоанна Павла II и о катастрофе самолета польского президента под Смоленском. Художница исследует то, как средства массовой информации воспринимают смерть – как еще одну новость, медийное событие, которое завтра забудется, – и возвращает смерти значимость личного события.

Михал Фрыдрих предлагает проект, который никто и никогда не сможет осуществить. Его идея – собрать все варшавские монументы, посвященные мученической смерти поляков, и воздвигнуть из них один гигантский монумент. Понятно, что Могилу Неизвестного Солдата никогда не сольют в единый блок с Колонной короля Сигизмунда – и только представленный на выставке эскиз рассказывает, что перед смертью, в общем-то, все равны – и рыцари-шляхтичи, и повстанцы Варшавского гетто.

Участь человеческая – одна на всех. Нечего делить.