Жоао Донато

В город приезжает последний живой первоапостол босановы, прекрасного альянса бразильской самбы и американского кул-джаза, без которого невозможен саундтрек достойной кофейни. Готовый разменять девятый десяток пианист фактически и придумал эту дремотную ритмику южноатлантической сиесты – ее позже переймет чуть более известный Жоао, Джилберто, а там и до эвергрина The Girl From Ipanema один шаг.

Как подобает гению – а о Жоао Донато обычно говорят с придыханием, – бразилец рано начал. Родился в музыкальной семье, первую пьесу на аккордеоне сочинил в восемь лет, к пятнадцати имел богатый опыт игры на школьных танцах и был вхож в круг первостатейных джазменов – участвовал в джемах и записях на патефонные еще пластинки, светился на ТВ и в ночных клубах Рио-де-Жанейро. В то же время в ансамбль Garotos da Lua, где юный Донато числился штатным пианистом и аранжировщиком, был принят его тезка Джилберто, которому уже нашептали: мол, там руководит твой абсолютный единомышленник. Это оказалось началом не просто дружбы, но новой эпохи в популярной музыке: гитарист будет вскоре на каждом углу признаваться во влиянии Донато на свою манеру, а босанова станет самой популярной музыкой Бразилии к концу 1950-х. Первый же сольник Донато спродюсирует Антонио Карлос Жобим, ярчайший сонграйтер своего поколения, чьим именем еще назовут аэропорт в Рио. Но плодами мировой популярности стиля Донато удастся воспользоваться не сразу.

А пока его модерновая, ритмичная манера игры казалась слишком суетной в понимании ленивых посетителей баров на родине – Донато буквально упрашивал хозяев заведений позволить ему играть хотя бы бесплатно. В поисках лучшей доли он осел на 14 лет в США – и там совершал новаторские эксперименты с карибской музыкой, оттуда выезжал на гастроли в Европу с Джилберто и записывал самые знаменитые вещи для его жены Аструд: Aqua De Beber, How Insensitive, Dindi.

В 1970-е Донато вступил вдохновителем уже нового поколения джазменов, при этом сам был настолько впечатлен новыми звуками Калифорнии, что на сольнике A Bad Donato (в списке 100 альбомов всех времен, по мнению Rolling Stone) слышны лизергиновые опыты с фанком и соулом. О нем как о живом классике снимали телепередачи, писали книги – и вдруг он замолк на 20 лет. Лишь в 1990-е, когда новая лаундж-волна приняла с распростертыми объятиями ритмы босановы, Донато вернулся к деятельности – и снова неостановим. Несколько лет назад вот отхватил латиноамериканскую «Грэмми». История на этом не заканчивается.