Хуан Карлос Фреснадильо. Сложные съемки и политика “28 недель спустя…”

Как вам удалось очистить Лондон от лондонцев?

Так же, как Дэнни Бойлу, — мы вставали в три или четыре часа ночи и снимали, пока все спят. Вообще, лондонцы — главная помеха для съемок в городе. Они любят себя и не любят, когда их беспокоят. Городские власти дают разрешение вести съемку только 15 минут, — это всего один дубль! Так что было очень тяжело. К счастью, помогала полиция. Помню, как мы заблокировали Даунинг-стрит: скопилась огромная толпа горожан, все такие недовольные. А сделать-то ничего нельзя: полицейские с нами!

Вы боялись, что фильм получится хуже, чем у Бойла?

Не то слово. Когда я встречался с Дэнни, который был продюсером сиквела, он сказал что-то вроде того, что ему очень понравился мой фильм "Интакто" и он думает, "28 недель…" я сниму не хуже. А я начал ныть: "Да ты сошел с ума, я же вообще не знаю Лондон, я плохо говорю по-английски, не умею снимать фильмы про зомби". На что Дэнни ответил: "Ты иностранец, значит, посмотришь на все свежим взглядом".

Но вы все-таки видели хорроры, хотя бы Джорджа Ромеро? Или тут расчет тоже был на свежий взгляд?

Ну почему, я смотрел "Ночь живых мертвецов", мне она очень нравится. Хотя я бы не сказал, что специально слежу за новинками зомби-кино. Моя путеводная звезда — скорее, Дэвид Линч. Но мне интересно, как это — быть зомби. У нас была дискуссия с актерами, которые их играли: какова природа ярости этих существ? Решили, что это смесь боли и желания отомстить. Именно так они и должны были играть — припоминая разные неприятные случаи из своей жизни.

Первый фильм был соревнованием по многоборью, а второй — кино о семье. Откуда такая серьезность?

"28 недель…" — кино о восстановлении населения и реконструкции страны вообще. Это серьезные дела, и их лучше показывать глазами семьи — так появляется дополнительный драматизм.

Но в фильме есть и политические намеки?

Конечно, есть. Хотя я себе специально таких задач не ставил, просто хотел показать критическую ситуацию с точки зрения всех ее участников — местных, чужаков, солдат, семейных, одиноких, здоровых, больных. А все это вместе и есть политика.