Элтон Джон о шоу, политике и принципах оптимизма

Возрождение Элтона Джона началось в 2004 году: критики превозносили его альбом Peachtree Road. Сегодня Элтон поет хиты 70-х с такой страстью, как будто это премьера.

Из наркотических трипов 80-х вы вышли только в начале 90-х. Не слишком ли много времени понадобилось для того, чтобы и в музыкальном плане все наладилось?

Может быть… Это был потрясающий творческий путь. В 90-х проекты вроде "Короля Льва" очень помогли мне, поскольку отвлекли от рутинного выпуска альбомов. Я начал реализовывать свои собственные проекты. Songs From The West Coast и Peachtree Road — безусловно, лучшие альбомы из тех, что я сделал после того, как завязал. Меня раскритиковали в журнале Q. Наградили за авторство песен, а потом заявили, что я не сделал ни одного приличного альбома за последние 30 лет. Это несправедливо. Они еще осуждали меня за "Короля Льва" – но это же сделано для детей! Это же не альбом Элтона Джона. А проект был потрясающе успешным, и я им действительно горжусь. Я "Оскара" получил за него! Еще мне дали премию Tony (театральная награда в США. – Прим. Time Out) за "Аиду". И даже про запись в честь Дианы Candle in the Wind 1997 люди сказали: "Это было дерьмово". А я подумал: "Да черт возьми, это же не проекты Элтона Джона".

Это может показаться особенно жестким — Диана была вашим личным другом.

Да, это очень личное. Ричард Бренсон, глава Virgin, позвонил и спросил, не сделаю ли я это. Ему надо было только переписать слова. Он их переделал очень быстро и прислал по факсу, а я уже отправил текст премьер-министру, во дворец, архиепископу Кентерберийскому. Все было сделано под влиянием момента и выражало то, что мы чувствовали. Это было потрясающе — сохранить способность петь в такой ситуации. Но такой случай — единичный. Запланировано это не было и частью моей карьеры не является. Сейчас уже все устали от этой песни. Включая меня.

Хотя многим вашим песням уже больше 20 лет, они вписываются в современный контекст. Дэвид Ляшапель сделал мощное видео к композиции Daniel на тему войны.

Да, они становятся актуальными. Я ненавижу то, что происходит в мире, просто ненавижу! Я впадаю в депрессию. Дэвид Ферниш даже купил мне Артура, собаку, потому что я был так зол по поводу войны в Ираке и стал уже настоящим брюзгой. Это было самое печальное время в мире, которое мне только довелось застать. Орать хочется. Буш и его администрация — это худшее из того, что случалось с Америкой. Предупреждаю, на Тони Блэра я тоже зол. Ты лжешь нам, Тони!

Расскажите про ваше шоу Red Piano — оно с успехом идет в The Colosseum, Caesars Palace в Вегасе. В нем много сисек.

Да, особенно для гея. Я должен угодить всем, понимаете? В постановке Дэвида Ляшапеля есть и стриптизерши, и гламур, но есть и содержание: современный танец, черно-белая фотография. Я хотел выразить свою любовь к современному искусству. В шоу есть немного уорхоловского, немного от Джеффа Кунса (современный американский художник. – Прим. Time Out). Но какие-нибудь ребята со Среднего Запада в это не врубятся, так что выступление Памелы Андерсон у шеста там тоже предусмотрено.

Лас-Вегас ассоциируется с концом карьеры Элвиса. Что этот город значит для вас?

В 2004 году, когда мне было 56 лет, я поставил перед собой грандиозную задачу — сделать шоу в Вегасе. Мои поклонники все время говорили, что я мало играю на фортепьяно, а мне казалось, что я могу делать то, что хочу. Но с возрастом задумываешься — собираешься ли ты создать что-то действительно стоящее или делаешь все просто так, лишь бы делать. Я не хочу быть посредственностью. Я не желаю, чтобы люди говорили: "Ну да, он был крут в начале карьеры, но сейчас это дерьмо".

Но в ваших песнях нет явной политики.

Берни (автор стихов. – Прим. Time Out) действительно не пишет политических песен. Believe, пожалуй, больше всего связана с политикой. Я как-то спросил: "Где хорошие песни протеста?", и New York Times ответила: "Пожалуйста, сэр Элтон", и опубликовала список. Но я не слышал многих из них. И хотя комментарии относительно моих высказываний в прессе бывают непропорционально раздуты, все равно надо возмущать спокойствие и привлекать внимание к проблемам. Мне кажется, я должен это делать. Я не могу остановиться. И сейчас я чувствую себя сильнее. В 80-е, когда я сидел на наркотиках, в момент появления СПИДа, я не хотел ничего слышать и не возвышал свой голос. Мне стыдно, что я ничего не делал в то время. Когда мои друзья умирали, у меня не было смелости что-то предпринять. Почему? Этот вопрос у меня просто вызывает отчаяние. Но теперь я чувствую себя сильнее, будучи геем в Америке, где правительство не делало ничего. Его отношение можно выразить словами: "Раз они геи, пусть подыхают". И как молчать в такой ситуации? Не устраивать марши протеста? И что же я буду за человек?

Но все же вы настоящий романтик. О да, я очень романтичен. Надеюсь, это не прозвучит вульгарно.

Мы с Дэвидом (Ферниш, бойфренд Элтона Джона. – Прим. Time Out) вместе уже более 10 лет. Мы встретились на Хеллоуин, и потом каждую субботу, когда мы встречались, мы дарили друг другу открытку. Звучит ужасно слащаво, но это действительно очень важно для меня. Но знаете, песни Берни о любви ведь тоже не шуточные. Я слышу что-то новое в Your Song каждый раз, когда пою ее. Мне нравятся песни Джонни Митчелла, Леонарда Коэна. Это мрачные авторы, работы которых могут что-то разбудить в человеке.

Значит, в гневном Элтоне притаился оптимист?

Надо быть им, несмотря на все, что происходит вокруг. Если бы Джон Леннон был среди нас сейчас, я не могу себе представить, что бы он сказал. Я не могу вообразить, что бы он сделал. Я хотел бы, чтобы он был с нами.