Брюс всемогущий
Театральный музей, как ему и положено, продолжает просвещать человечество – на традиционном видеопоказе будут предъявлены три работы Кристофера Брюса. Спектакли довольно давние – «Наша песня заканчивается молчанием» 1983 года, «Петух» 1994-го, «Лебединая песня» 1989-го. Тем временем Брюс, которому семьдесят пять, до сих пор работает, но музей (опять-таки как положено музею) старается выбрать лучшее и одновременно типичное.
Спектакли хореографов, чей стиль можно условно определить как модерн, редко появляются в Петербурге. Понятно, что на сценах академических театров правит бал надменная классика и неоклассика; радикальные экспериментаторы занимаются привольным и необязательным контемпорари. А вот существенного слоя модерна – Марты Грэм, Пола Тейлора, Мари Рамбер, тех людей, что уже отодвинули в сторону правила Мариуса Петипа, но взамен создали свой монастырь, не менее строгий, – его нет. Единственное исключение из правила – «Павана мавра» Хосе Лимона, что изредка появляется в Михайловском. Тем любопытнее приходить на редких гастролеров или вот – на видеопоказ.
Кристофер Брюс – последователь школы Мари Рамбер, танцевавший в ее труппе и именно там начавший сочинять спектакли. Это уж потом его балеты пошли в Датском королевском, в Хьюстоне, в Канаде, в Английском национальном балете. Начиналось все именно под присмотром и под влиянием темпераментной седой дамы. Потому в его сочинениях школа Рамбер просматривается как мало у кого из коллег. Черты этой школы – хорошая доза эксцентрики, красочность, юмор, а также обязательный социальный пафос, иногда перехлестывающий в сентиментальность.
Самая знаменитая вещица Брюса – «Петух» – поставлена на музыку восьми песен The Rolling Stones (Мик Джаггер был на премьере и оценил творение весьма высоко). I am the little red rooster звучит в фонограмме, и по сцене гордо вышагивает молодой человек, заботливо поправляющий галстук и манжеты. Костюм с иголочки; ни пылинки; после мгновенного кувырка он так же мгновенно-небрежно стряхивает невидимый мусор с плеч. Он представляет себя хозяином мира; рядом еще четверка таких же самодовольных, ловких, уверенных – и таких потешных, что зал хохочет в голос. Социальная сатира? Ну, это слишком громко сказано. Скорее просто ехидная зарисовка.
В «Лебединой песне» – совсем иной настрой: тут приговоренный к казни заключенный прощается с жизнью, идет к тому легендарному «белому свету», что вроде бы нас всех ждет после смерти. Название обусловлено английским поверьем, что предсмертная песнь лебедя – самая красивая. Лирика, приправленная неожиданным степом. И, наконец, последний балет – выплеск гражданской позиции хореографа: «Молчание – конец нашей песни» посвящен чилийскому военному перевороту 1973 года и погибшему певцу Виктору Хара. Но порядок показа, конечно, будет выстроен от серьезного к смешному – и напоследок мы будем смеяться во время «Петуха», а не переживать во время «Нашей песни».