Петербургский стиль
Когда восемь из десяти доступных тебе в детстве развлечений – это сокровища мировой художественной мысли, к сознательному возрасту ты точно знаешь: хороший человек должен быть образованным и интеллигентным. Мы привыкли созерцать не витрины супермаркетов, а те, в которых лежат шумерские монеты. Отсидели уроки истории города и концерты детского абонемента в Малом зале Филармонии. В общем, достаточно, чтобы успеть понять – в парадных залах этого мира ты всего лишь посетитель, который должен внимать вневременной красоте. Пытаться с ней соперничать – не уместно и не скромно, возможно лишь соответствовать за счет своего внутреннего содержания, придерживаясь принципа «главное – то, что внутри». К тому моменту, когда этот посыл, как «менетекел-фарес» на пиру у Валтасара, впервые появляется в сознании горожанина, как раз приходит время самостоятельно заполнять свой гардероб.
Рецептом пользуемся европейским – мы же твердо знаем, что живем в раме некогда прорубленного туда окна. Он проверен годами: темное и акценты. Длинное черное пальто, растянутую водолазку или вязаную кофту до колен на спор можно искать в каждом шкафу. Мы гордимся своей способностью носить все это «черное-широкое» круглый год – благо погода позволяет. Певец Михаил Боярский несет образцы стиля в народные массы, посланники актриса Ксения Раппопорт и дирижер Валерий Гергиев пропагандируют традицию по всей планете, редакторы Надежда Кожевникова и Анна Пиотровская дают ежедневный мастер-класс богеме. Акценты тоже в рамках культурного наследия: обычно это серебряные ювелирные включения вроде модернических серег или витиеватых браслетов.
Любовь к темному и бесформенному каждый проявляет по-своему. Неформалы пользуются Pirosmani и уже немодными японцами, те, кто дорожит богемным статусом, – бельгийской нетленкой и разнообразной люксовой готикой, для снобов и старичков предусмотрены дизайнеры Лилия Киселенко, Татьяна Котегова и Лариса Погорецкая. Местные дизайнеры вообще чуть ли не единственные в мире считают, что делать коллекции на любой сезон исключительно черными – это не только нормально, но и оправданно.
Красок петербургскому ландшафту добавляют те, кому поэтическая атмосфера города пошла не совсем впрок. Восторженные девушки в обязательных балетках или цветных колготках украшают себя вязаным – шарфами с розанами, всевозможными беретками, мишками, бантиками. Они любят Ахматову, фотографии неба, луж и отражения неба в лужах, магазины самодельных подарков и бабушкины броши. На встречу приходят с букетами фиалок или с сумочкой собственного производства.
Никакие попытки противостоять любимой серости у трепетных петербуржцев понимания не находят. Они не одобряют тех, кто пытается казаться бодрой столичной тусовкой и делает вид, что у нас есть светская жизнь не хуже нью-йоркской. Этих персонажей, которые одинаково радостно ходят на все вечеринки, одеваясь ярко и, о ужас, сексуально, за спиной безжалостно критикуют. Вместе с деятелями, которые для них все это производят. Но и польза от этих персонажей есть: они лишний раз убеждают нас в собственной петербургской превосходности. Достигшие в ней совершенства тем не менее умеют выдающемуся внутреннему содержанию придать достойную форму. Арт-подготовка позволяет им собирать на себе ансамбли почти музейной ценности: например, это может быть топ Marni, низ Chloe, умопомрачительный плащ с блошинки, сумка Chanel из «той-самой-коллекции», ювелирно намотанный кусок кабеля от редкой марки из Токио, самая не подходящая ко всему этому прекрасная обувь и в придачу какой-нибудь шипр из струи запрещенного бобра. В общем, они всегда выглядят так, как будто только что с открытия модной выставки. Конечно, чаще всего они готовы только восхищаться творчеством Margiela и Haider Ackermann, а покупки делать в малобюджетных стоковых центрах несвежей роскоши – последние затем начнут путешествовать по таким же сложносочиненным гардеробам друзей. Возможно, они слишком пестуют собственную странность, но право на это имеют: и они и город работали над ней годами.