Цинизм животворящий

До Праудина это удалось лишь Алексею Песегову в Минусинском драматическом театре. Да так, что спектакль получил «Золотую маску». Проза Мариенгофа (почитаемого Иосифом Бродским за главного русского писателя XX века) изобильно расшита, как драгоценными камнями, колючими афоризмами и блестящими поэтическими образами. Не стоит ожидать от постановки дословного воспроизведения этих образов – язык «Циников» (1928), основанный на преображающем эстетском взгляде Мариенгофа и сотканный, как лоскутное одеяло, из лирических откровений влюбленного героя, ироничных наблюдений и поданных «телеграфной строкой» сообщений об арестах и расстрелах, так сокрушительно передает реальность революции, 1910–1920-х годов и нэпа, как, стоит признать, не передаст ни один спектакль. Впрочем, авторы спектакля вовсе не шли по пути слепого воспроизведения сценической версии. Наталья Скороход, давно работающая в тандеме с Праудиным, не столько инсценирует, сколько пишет оригинальные пьесы. А Праудин, с кем бы он ни имел дело – Ремарком, Чеховым или Тургеневым, – всегда пронизывает их сочинения одними и теми же сквозными темами: вины, ответственности, разрушительности чувств. Любовь у него никогда не бывает личным делом двоих. Поэтому он и раздвигает «горизонты» романа, привлекая к участию в событиях спектакля вовсе необычные персоны вроде Сталина и Троцкого, Каплан и Мирбаха, Милюкова и Набокова. Все они – «клоуны от истории», волею авторов обязанные участвовать в главной сюжетной линии любви и измен. По словам Праудина, «хоровод исторических персонажей, который придумала Наталья Скороход, «вытащен» из структуры романа. История любви двух героев помещена Мариенгофом в плотный контекст, и она не могла бы быть такой вне разрушительных процессов, которые тогда происходили в стране, в людях, в мировоззрении народа. Этот контекст у нас и будет бродить по сцене, разрушая любовь, души, жизни, вмешиваясь в каждое мгновение существования героев. Мариенгоф именно об этом и говорит: как бы ни старались два любящих человека спрятаться от ада реальности в локальном пространстве, например кровати, оградиться на этой глубоко личной территории – все равно бури из окна влетают в комнату. Не спастись. И самым честным поступком становится побег из жизни. Уход». Впрочем, роман Мариенгофа не сильно сопротивляется подобной трактовке. Но настоящий успех, скорее, кроется в том, что видение авторов не накренилось в поучительную сторону, а молодым актерам Алексею Фокину (Владимир) и Наталье Шаминой (Ольга), чьи лица, по счастью, еще не сильно примелькались, удалось пронести через спектакль историю любви и героической попытки противостояния абсурду и разрушению.
Театр им. Ленсовета