Под прикрытием
Художник Юрий Александров любит ширмы, причем как в прямом смысле – предпочитает их холсту и бумаге, так и в переносном – как за ширмой, скрывается за псевдонимом или коллективом соавторов. Свой новый проект он реализовал вместе с коллегами по «Обществу любителей русского искусства», Иваном Гольденшлюгером и Константином Молохом. Команда сработанная – в 2007 году они фактически выдумали современный декоративно-прикладной стиль северных народов, представив на выставке «Музей современного искусства Чукотки» полуфольклорные экспонаты, например покрытую письменами ту самую кость моржового скелета, существованию которой все удивляются.
Художники из ОЛРИ обожают рискованные игры, двусмысленные ситуации и некоторую долю лукавства. Александров, например, уверяет, что обратился к ширмам, потому что «это то, что складывается, занимает мало места и легко экспонируется, а искусство не должно обременять автора». Не поспоришь – ширму легко можно сложить и убрать, рисунки на ткани, которые тоже есть в экспозиции, оперативно сворачиваются в рулон. Сам-то художник прекрасно знает, что ширма – традиционный компонент японского искусства, когда-то он сам уже делал ширмы на тему «100 видов Фуджи». Так что ширма – это не только удобно, но и концептуально.
На «необременительных» ширмах размером два на три метра разворачиваются грозные сюжеты. Здесь масштабная «Оборона Ленинграда», огромные «Эсфирь и Юдифь», где женские фигуры символизируют Россию и Германию, и черно-кобальтовые «Входящие» – эдакий «Марш энтузиастов», где здоровенные дядьки пафосно шагают вперед. Образы предельно реалистичны: «Мы не придумываем никаких программ и манифестов. Мы идем от фундаментального. Сейчас время летит, как космические парсеки, скорость такая адская, что точку осмысления давно проскочили. И в этом потоке хочется увидеть что-то родное, близкое, то, что тебя гладит, что-то рассказывает. Не скажу, что современное искусство поворачивается к картине и нарративу, я не такой идиот, но, как говорил Гете, прошлое темно, будущее туманно, нам остается только действовать. Наша выставка – это громкий монолог сумасшедшего из какой-нибудь шекспировской пьесы, в котором не разобрать слов, но есть Шум и Ярость».
Обращение к «старым мастерам» XVIII века у Александрова и Ко наблюдается часто, чего стоит намек на классическую картину Гюстава Курбе «Мастерская художника». Свою работу авторы назвали «Венгерские традиции в еврейской семье», хотя семья эта явно принадлежит к народам Крайнего Севера. Собака, дети, домочадцы за работой, художник пишет картину. Только у Курбе мастер рисует пейзаж, а рядом с ним стоит обнаженная модель, рассматривающая работу через плечо художника. В версии же современных авторов худож- ник по памяти рисует голую красавицу, раскрепощенную, как на обложке мужского журнала. Вся картина выполнена в серых тонах, только девица раскрашена цветными карандашами. Столь же фривольный сюжет у ширмы «Эго», остроумное название для которой придумал главный специалист по современному искусству из Русского музея Александр Боровский. Чукотская женщина в шатре на фоне ледяного пейзажа занимается самоудовлетворением при помощи специального устройства. «Слово порнография никто, конечно, не отменял, – комментирует эту работу Александров. – Но посмотрите как следует на картины Джорджоне, на «Венеру» Тициана и даже на бывшую работу Рембрандта «Даная» – более острого ощущения раскованности я не припомню. Есть интересная история про восприятие такого искусства. Когда герцог Орлеанский увидел «Отдыхающую нимфу» Корреджо, то сильно возмутился, ударил ее клинком в лицо и разорвал. Ее восстановили только через много лет. А надо сказать, герцог был прожженный тип и завзятый развратник, но не смог перенести объект искусства такой вызывающей чистоты».
«Ширма»
До 19 февраля,
галерея Anna Nova