По старой памяти

Пьер Лакотт, четыре года назад поставивший в Мариинском «Ундину», – это тот человек, с которого началась мода на реконструкции-реставрации старинных балетов. Сергей Вихарев в начальной школе еще только мечтал о Вагановском, Юрий Бурлака и в детский сад еще не ходил, не то что в МАХУ, а Лакотт уже сотворил «Сильфиду», прогремевшую на весь мир, – и вот сейчас в Театральном музее можно увидеть, с чего все началось.
Филиппо Тальони сочинил «Сильфиду» на музыку Шнейцхоффера в 1832 году для своей дочери Марии – и именно к этому спектаклю относятся все восторженные вопли поэтов-романтиков. Но восторги восторгами, а балетная память – балетной памятью: спектакль не сохранился в веках, растаял в воздухе, как привидение. Те «Сильфиды», что присутствовали в ХХ веке в репертуаре множества театров (и Мариинского в том числе), вели свою родословную от другой версии – той, что сделал Август Бурнонвиль на музыку Левенскьольда. Датчанин посмотрел тальониевский спектакль в Париже, вернулся домой и поставил балет заново, используя понравившийся сюжет (проблемы авторского права тогда не особенно волновали танцующий народ). Жители Копенгагена бережливее парижан – балет аккуратно хранился, и копии его продавались на все континенты. Во Франции тоже танцевали Бурнонвиля – что было обидно для престижа страны – и в 1971 году Лакотт решил устранить эту несправедливость.
Он восстановил «Сильфиду» Тальони. То есть как восстановил – ровно с той точностью, с какой можно воскресить спектакль, не записанный на видеокамеру и даже не зафиксированный с помощью балетной нотации. По воспоминаниям, поэтическим рецензиям и дневникам – где было больше впечатлений, чем описаний конкретных па. То есть получился все-таки не спектакль XIX века, а некоторая фантазия на его тему – но фантазия бесконечно обаятельная.
Профессионалы могут усмехаться, глядя на танцы женского кордебалета – девицы танцуют на пуантах, в то время как пуанты и изобретены были Тальони для его дочери, корда их не использовала. В этом был, помимо демонстрации виртуозности, и художественный смысл: умеющая летать Сильфида выглядела изящнее крестьянок. Но Лакотт воспроизвел главное – дух романтического балета. В то, что гордый шотландец Джеймс бросает дом и надежную подругу и устремляется в леса за белоснежной летучей нечистью, можно было поверить без оговорок. Запись, что покажут в Театральном музее, сделана в 2004 году – то есть зафиксировано то, как балет исполняют в Парижской опере уже в нашем столетии. В главных ролях – аккуратная, действительно воздушная парижская прима Орели Дюпон и Матье Ганьо. Этуаль Парижской оперы в представлении петербуржцам не нуждается – он здесь танцевал и «Дон Кихота», и «Жизель»; но на этой пленке мы можем видеть первый взлет артиста, его триумф во всего лишь двадцатилетнем возрасте. Полтора часа тихого счастья.

«Сильфида»
Ж.-М. Шнейцхоффер, Балет Парижской оперы, хореография Пьера Лакотта,
12 февраля (17.00), Музей театрального и музыкального искусства