Выставка «Звезды и светила Терри О’Нила»
Каблуки Дэвида Боуи, лохматый кобель в постели с Брижит Бардо, распятие с Ракель Уэлч в доисторическом бикини – начиная с 1960-х О’Нил поставлял фанатам всего мира альтернативные кадры для постеров над кроватью, и кадры эти сильно отличались от парадных портретов звезд того времени. Свингующий Лондон, а потом и весь мир требовали новой иконографии, другой динамики изображения, свободы, равенства и братства образов. О’Нил дал миру все, и даже больше.
Про то, как ему повезло с героями, – отдельная история. Судя по собственным рассказам О’Нила, его жизнь – это череда замечательных случайностей. Мечтая улететь в Нью-Йорк, чтобы начать карьеру джазового барабанщика, О’Нил для начала устраивается работать фотографом для одной из авиакомпаний в аэропорту Хитроу, где снимает слезливые встречи-проводы. Случайный снимок спящего на полу в зале ожидания человека, который оказывается министром внутренних дел Великобритании, тут же покупает фоторедактор британского таблоида The Daily Sketch. От него же начинающий фотограф получает заказ на съемку таких же начинающих The Beatles и The Rolling Stones. И сразу – на первые полосы.
Как о счастливой случайности О’Нил рассказывает и о самой знаменитой своей работе – портрете Брижит Бардо с сигаретой. Кадр со съемок «Нефтедобытчиц» КристианаЖака не менее узнаваем, чем иконический образ Че в берете. О’Нил только разводит руками: мол, не знаю, как так здорово вышло.
Фотографии Терри О’Нила не предназначены для внимательного разглядывания. Это прямое высказывание, сразу же попадающее на обложку. Загрустившая Одри Хепберн с белым голубем на плече, отдыхающая возле бассейна Фэй Данауэй со свежей статуэткой «Оскара» на столе, усмехающийся Элвис Пресли – образы сколь очевидные, столь и таинственные. Большинство его героев просто смотрит в камеру, и этот взгляд, одинаково легкий и у английской королевы, и у Эми Уайнхаус, – то, что очевиднее всего объединяет его работы и магнетическим образом действует на зрителя.
Он обладал удивительной способностью делать из политиков, актеров и музыкантов дружелюбных и бесконфликтных персонажей. Мик Джаггер и Кит Ричардс у него выглядят чуть более благополучно, в Элизабет Тейлор автор находит каплю демократичности, а Мохаммеда Али мы неожиданно застаем за чтением газеты. Такие портреты могли получиться лишь в том случае, если фотограф существует где-то наравне с фотографируемым. Красная ковровая дорожка, впрочем, стала для О’Нила не только местом работы, но и практически домом родным: его подругой, а потом и женой была актриса Фэй Данауэй, благодаря чему он быстро стал своим в Голливуде. Корректный и обходительный, Терри мог в течение 30 лет работать с Фрэнком Синатрой, умея выгодно показать крунера даже в тот момент, когда тот вытирал пот между выступлениями; был способен снимком польстить стареющей и уже покинувшей сцену Марлен Дитрих.
Но каким бы длинным ни был список имен его моделей, выставка интересна не только еще одной интерпретацией образа Лиз Тейлор или Элтона Джона. Хотя и очевидно, что самому О’Нилу увлекательно было снимать именно тех, кого он снимал: по его словам, в мире не осталось ни одного человека, которого он хотел бы, да не успел сфотографировать. Два года назад мастер учредил премию The Terry O’Neill Award, и список ее лауреатов дает прекрасное представление о том, что же ему в принципе симпатично в фотографии. Давая премию автору, снимающему персональные истории бразильских бедняков, О’Нил поощряет обоюдное доверие автора и модели, отсутствие дистанции между ними. Ведь рано попав в богемную тусовку, он, как никто другой, остро чувствовал, что спасти его может только способность к эмпатии. Ну и пара коктейлей, конечно. Текст: Ольга Вад
«Звезды и светила Терри О’Нила»
26 апреля – 29 мая, «Росфото»