Каприз Ренаты Литвиновой

Московский Зеленый театр оказался «в Земфире» 8 июня 2007 года. Тем вечером уфимская певица дала пока самый главный концерт в своей карьере. Она не только представила свой новый альбом «Спасибо», но и пo-своему отчиталась за все предыдущее творчество, сыграв, возможно, в последний раз, песни с первых альбомов.

Многие из этих старых песен певице уже откровенно малы, она, похудевшая и сменившая прическу, еще и заметно выросла из таких номеров, как «Созрела» или «Трафик». Расти, тем не менее, всегда нужно, всегда должно быть четкое направление для этого самого роста. Разбираться с этими новыми направлениями в развитии Земфиры пока рановато, но сам факт роста уже зафиксирован. Цифровым изображением и режиссерской рукой Ренаты Литвиновой. Сама Рената считает, что Земфира — единственный человек на нашей музыкальной сцене, достойный такого кинопосвящения.

«Кроме нее, нет ведь совсем никого. Ни на кого другого смотреть безотрывно в течение полутора часов совершенно невозможно. Поэтому у нас не было лет 20 фильмов-концертов, только чудовищные эти телевизионные выступления. Ни одному другому музыканту не достает нормальной харизмы для того, чтобы стать героем такого фильма».

Чем отличается от этой общей серости Земфира?

«Она настоящий, неподдельный музыкант и поэт. Она, если что, и в одиночестве сможет записать пластинку -все написать и сыграть сама. И к тому же она точно описывает свое время, то есть также и наше с вами, и пишет о нас с вами. У нее потрясающая энергия: Земфира — как магнит, от нее ведь глаз никак не отвести, о чем бы она там ни пела, оторваться невозможно. И еще поэтому ей так тяжело, с нее спрашивают больше, чем с других, и меряют другими рамками».

Какое бы место Земфира ни занимала в музыкальной табели о рангах, фильм вышел крайне любопытный. Снятый десятью камерами сразу, а позже смонтированный в цельное произведение, это своеобразный документ того вечера в залитом дождем Зеленом театре парка Горького. Опыта подобных съемок нет ни у кого в стране. Литвинова привлекла оператора, который раньше работал только в художественном кино, — Сергея Мачильского. Он снимает достаточно просто, и ему каким-то образом удается передать пленке эту чистоту первого опыта, незамыленность свежего взгляда. Все это, как водится, результат тяжелого труда.

«Мы намучились, конечно, страшно с этой историей. Ни у кого, как выяснилось, нет нормальных представлений о том, как нужно все это делать правильно. Сам процесс был очень сложный: весь вечер шел дождь, солнце село еще до окончания концерта, все время что-то лишнее попадало в кадр. Когда потом приступили к монтажу, приходилось по неопытности держать в голове по десять версий одной и той же песни, снятых разными камерами».

Литвиновой откровенно хотелось снять полномасштабный, многогранный портрет: если бы она занималась живописью, то он вышел бы сразу на всю музейную стену. Поэтому помимо концерта в кадре у нее еще и черно-белые короткие вставки с фрагментами подготовки к концерту и, что еще более интересно, с урывками интервью, которые она сама у Земфиры и берет.

«Просто хотелось показать какую-то еще сторону, сделать фильм еще более объемным. Хотя понятно, что ничего такого особенного Земфира в этих вставках не говорит — она же в песнях высказывается, ей самой этого вполне достаточно».

Сама Земфира принимала деятельное участие и в доведении фильма до ума.

«С ней безумно интересно работать. Она всегда до конца идет, не сворачивает, если что-то не так. И она, конечно, хочет контролировать все это — у нее находятся еще и на это силы. Мы с ней, можно сказать, соавторы этого фильма. Она же здесь еще и за звук отвечала со своим звукорежиссером, и какие-то идеи сама выдвигала. Вот там есть моменты, когда появляются такие будто бы эффекты, дважды: сначала кадр оказывается помещен под стекло, по которому текут слезы, а потом еще раз то же самое, но течет уже будто бы кровь. Это она придумала. С кровью вообще интересно было — мы хотели сделать так, чтобы она была похожа на кровь из разбитого носа, очень долго с этим возились».

Портрет Земфиры Рамазановой выглядит настолько подробным, что даже планы со зрителями, обычно занимающие немалое место в подобных картинах, здесь редки и сумбурны.

«Операторы просто часто словно фиксировались на Земфире, не заставить их было снимать публику, что-то еще, хотя были такие установки. Еще и при монтаже многих пришлось вырезать. Вот это было очень мучительно. Такое чувство, словно живых людей режешь. Все-таки когда работаешь с документальными кадрами, совсем не такое чувство, если сравнивать с работой с художественным кино. Документалистика требует куда большего погружения в материал, четкости в передаче реальности. Да и монтаж этот… сложнейший был».

Тем не менее, несмотря на этот новый опыт, больше с документальным кино Рената работать не хочет.

«Это все-таки такая разовая история, такой каприз: получится — не получится. Мне все же игровое кино ближе».

Пока Литвинова определяется со следующим своим проектом, «Зеленый театр в Земфире» выходит в прокат только в тех кинотеатрах, где есть цифровые экраны — снятое на цифру изображение (есть даже несколько моментов, запечатленных на мобильные телефоны посетителей концерта) на кинопленку было решено не переводить.

«Это из-за финансовой стороны, у нас же не было огромного бюджета. Но тогда бы пришлось эти деньги гипотетические отбивать как-то. Зато не было никакого давления, никакого контроля со стороны. Этот фильм получился таким, как и задумывался».

Свобода в возможностях достижения поставленных целей — такая редкость, что остается только порадоваться и за Ренату, и за Земфиру.