Интервью с куратором выставки «Говно» Андреем Люблинским
Как часто этим словом называют современное искусство. Как часто этим словом называют современную политику, да нередко и саму жизнь. Русский народ – максималист: если что-то не нравится: президент по телику опять выступил или жена обругала – сразу «говно, епта». Про то и выставка.
Придумал выставку Андрей Люблинский, художник и дизайнер. Автор знаменитых пермских «красных человечков» живет в Петербурге и очень многим здесь недоволен. Но уезжать из города категорически не хочет. Вместо этого он собрал пеструю компанию художников: Дмитрий Шорин, Стас Багс, Ирина Дрозд, известный всем и каждому в несколько другом амплуа Сергей Шнуров, – которых тоже все задолбало.
Андрей, в чем говно? От отсутствия перспектив для художника в городе до невозможности просто нормально в городе жить. И невозможности быть услышанным. Если сказать «говно!» – это хоть какой-то шанс, что кто-то нас услышит, иначе будет все еще более скучно, чудовищно и неинтересно никому. Если я буду призывать к прекрасному другими средствами, на это просто никто не обратит внимания. Петербург очень инертный город, и взбодрить ситуацию можно только скандалом.
Что конкретно надоело тебе как художнику? У нас огромный город, сравнимый с Москвой. Но в нем полторы галереи, их можно по пальцам пересчитать. Художнику некуда податься, зрителю тоже. Социальной активности нет. Арт-рынка нет. Тупик. Мне это приятно? Мне это неприятно. Но уезжать я не хочу.
Я обычно привожу в пример Хельсинки. Там после работы все идут куда вздумается: кто-то в бары, кто-то по магазинам, но кто-то идет в музей современного искусства Kiasma, идут на обычный семейный вечер, часто с детьми. Почему здесь нельзя так сделать? Микроскопическая Голландия известна своим дизайном – мы-то чем хуже? Вспомним, кто преподавал в «Баухаусе», на чьем примере вырос тот же Уорхол – русский авангард! И я не могу сказать, что сейчас ситуация в России хуже.
Чего тебе и твоим коллегам не хватает в Петербурге? Востребованности. У меня есть работа в Перми, в Омске, в Москве, в Алма-Ате, в Ростове-на-Дону, в Цюрихе и в Лозанне. Но, блин, чем Петербург хуже, я не понимаю? Открываешь что Достоевского, что Довлатова – одно и то же: «Встретил на Невском москвича – занял денег». А здесь вечный п***здец: депрессия, климат поганый, и так далее. Однако вторая половина 1980-х, например, показала, что Ленинград мог стать и стал городом номер один в плане современной культуры. А сейчас остались только классические музеи. И я как человек, который не хочет отсюда никуда уезжать, очень всем этим обижен. Меня не беспокоят судьбы страны, меня беспокоит моя собственная судьба и моей семьи, мои перспективы. А я их не вижу.
Что ты хочешь дальше? Нормальной жизни. Мне надоело, что зимой не пройти по улицам: я езжу на велосипеде, и машины готовы меня задавить. Достало, что, когда я иду с коляской, меня на переходе норовят сбить. Что я прихожу с ребенком на детскую площадку, а там полная песочница говна и битых бутылок. И все это взаимосвязано. Возьмем архитектуру. Я своих детей никогда не поведу на Владимирскую площадь, потому что там стоит это чудовищное здание Регент-холла – я не понимаю, почему рядом с ним не висит архитектор. Город засран – и в прямом, и в переносном смысле. Вот эту засранность мы и констатируем.
Но апелляция к говну – это эпатаж, давний и почтенный художественный прием. Ты думаешь, им еще можно кого-то шокировать? Вот и посмотрим. Может, хоть одна старушка будет шокирована. Уже потом будем думать, нужна ли нам эта старушка. Пока мною движет любопытство.
«Говно»
15–18 декабря
AL Gallery