«Мы продумываем схемы, как на искусстве зарабатывать деньги»
Марина Гисич, не так давно отмечавшая десятилетие галереи, без иллюзий, но с оптимизмом смотрит на будущее российского современного искусства, мечтая о перезагрузке культурной жизни Петербурга.
Московские галеристы устали. А как дело обстоит в Петербурге? Не устали ли вы? Мы на десять лет моложе, наша усталость только подкрадывается. Вопрос не в усталости. Наши московские динозавры, которых я очень люблю и уважаю за проделанную работу, не закрылись. Они же переорганизуются в другой формат, который должен поддерживаться государством, а может, уже есть независимые финансовые институции, которые готовы их спонсировать. Я практически уверена, что будет так. В процессе организации выставки должно участвовать несколько институций: музей, коллекционеры, пресса, финансовые компании. Это и есть арт-рынок. У нас же в каждом сегменте глобальный провал. Даже не провал, поскольку провал может следовать после стандартного состояния или взлета. У нас арт-рынка просто нет. Мы его заявили, не развив каждый из сегментов. Естественно, что невозможно бесконечно тащить этот бутафорский арт-паровоз, рано или поздно опустятся руки.
Чтобы показывать свои собрания на международных ярмарках, нужно пройти сложнейший отбор, а потом оплатить свое участие. Участие в таких ярмарках бесконечно важно для всего российского искусства, зарубежные критики и зрители на таких ярмарках складывают представление об искусстве в стране в целом. А мы, галеристы, оплачиваем их из собственного кармана. Если на ярмарке ничего не продается, вложенные средства просто теряются. Во всем мире принята другая история. Посмотрите на наших эстонских коллег. Государство поддерживает своих представителей на ярмарках на 50%, на 30%. Да хоть на сколько!
Марат Гельман во всех интервью упоминал отсутствие потребителя. Удалось ли за годы вашей работы воспитать культуру приобретения произведений искусства? Воспринимаются ли работы современных авторов как «интерьерные вещи»? Сложно мечтать, что кто-то захочет декорировать свою спальню работами некрореалистов Евгения Юфита или Владимира Кустова. Мы хотели бы показывать другую красоту: критическую, неоднозначную, двусмысленную, непривлекательную и где-то издевательскую. Это бесполезная работа с точки зрения коммерции, но тем не менее я вижу положительную динамику. Это не значит, что мы не успешны как галерея. В конце года мы подводим итоги по трем финансовым активностям: иногда одно направление поддерживает второе, иногда наоборот. У меня есть определенная финансовая система, которая пока что держится нормально – недвижимость, студия дизайна. Я не зацикливаюсь на том, продам или не продам работы из галереи, но и не не пытаюсь делать выставку за выставкой, не имея финансовых успехов. Мы продумываем схемы, как на искусстве зарабатывать деньги: это может быть лизинг, может быть консультирование, постоянные шевеления потенциальных покупателей. Например, мы даем пожить с выбранной работой неделю бесплатно.
У людей в России есть возможность покупать, но еще нет сформированного, самостоятельного вкуса. Нужно иметь смелость сделать первый шаг. Именно в нем помогут профессиональные галереи, которые подскажут, что нужно покупать, а что не стоит, сколько правильно платить, а сколько не надо. Это воспитательный процесс, но долго нам его на свои средства не протянуть. Хотя кто его знает. Уже десять лет существуем, спокойно переносим кризисы, когда-то зарабатываем, когда-то поддерживаем себя извне.
Вы рассказали о воспитании зрителя, а как быть с художником? Насколько вы авторитарны в работе с авторами? Я не очень много времени посвящаю молодым ребятам. Делаю пять-шесть проектов в год. Не бывает такого, что мы посмотрели работы человека, а в следующем месяце показали. В лучшем случае на процесс взаимного привыкания требуется год. Нужно сделать огромную работу, чтобы художника начали узнавать, выделили из тысячи художников. Это сложный процесс, поэтому и ездим на ярмарки, и я смотрю, кто из художников имеет шанс быть замеченным.
А в Петербург коллекционеры приезжают? Редко: нам нужно придумать, заинтересовать коллекционеров в приезде в Россию. Было бы идеально, если бы мы привозили профессиональных коллекционеров: не туристические группы, а именно коллекционеров. Здесь мы могли бы показать национальную традицию, масштабно показать наше искусство, хотя бы для того, чтобы понять, интересно это или нет. На ярмарках мы растворяемся. В идеале Петербург должен стать столицей открытых культурных проектов. Сделать это элементарно. Ведь любое крупное мероприятие, связанное с кино, фэшн или артом, всегда имеет параллельные программы: нужно просто правильно расставить мероприятия по дням, неделям. Народ поедет к нам с удовольствием!
Речь идет о ценообразовании и выращивании художника как продукта, но ведь Херст не умеет рисовать, а у нас шикарная академическая школа. Русскому художнику нечего сказать? Вы же знаете, где Херст заблестел. Это было не в Марьясово, не в Брюсселе и даже не в Берлине. Он заблестел в Лондоне. Хорошая школа, правильный город, божественно развитая галерейная сеть, команда, которая продвигает продукт, и атмосфера вокруг этого продукта. Это такая бутафория. Я не собираюсь оценивать Херста и работу Саатчи, но есть миллион удачных условий. Мы в примитивной ситуации, а ребята в развитом рынке. Правила игры здорово отличаются. Мы даже не пересечемся никогда – ни в коллекционерах, ни в прессе, ни в художниках. Это не печальная история, а объективная данность. Всему свое время.
Что мы хотим развивать? Коллекционеров или художников? Есть страны, в которых есть культура коллекционирования, есть страны, где этой культуры нет. В России, как ни странно, этой культуры нет. Различие между посетителями на «Арт-Москве» и на ярмарках в Мадриде или в Вене феноменальное. В России у людей не возникает мысль попробовать пожить с искусством, обменять его на деньги и увезти с собой. Об этом я грущу. Почему мы пытаемся иногда хоть что-то продать? Если один раз зацепило, человек пойдет дальше. Вопрос не в деньгах, вопрос в желании. Можно же найти уникальную фотографию за 200 долларов. В «Икее» лежат принты по той же цене. В «Пассаже» люди покупают рамки и постеры по 15 000, по 20 000 рублей. Почему же не покупают у нас?
Деньги – это очень относительно. Коллекционером должно руководить патриотическое чувство, желание поддержать национальную современную русскую культуру. Ведь если сейчас искусством не заниматься, через сто лет нам нечего будет показывать в музеях.