«Обычно сценарий у меня занимает один уик-энд. Но, видимо, старею»
Как я понимаю, вы достаточно долго собирались снимать «Гавр»? Да, несколько лет. Я долго собирался снять что-то такое про иммигрантов в Европе, про то, через что им приходится пройти, когда они оказываются в чужой стране. Вопрос был только в том, где именно. Я мотался по Европе туда-сюда целых два года в поисках подходящей натуры, пока наконец не наткнулся на Гавр – небольшой такой город-порт на севере Франции. А уже когда место нужное нашел – сразу написал сценарий. За десять дней.
Быстро! Обычно это у меня занимает один уик-энд. Но старею, что уж там (смеется).
Как у вас в связи с этим складывались отношения с французским кино вообще? Я отталкивался от того французского кино, которое снимали в 1920–1930-е годы, поэтических фильмов режиссеров вроде Марселя Карне. Я вообще это время очень люблю, а во французском кино тогда еще и такой странный оптимизм чувствовался. А в послевоенном кино – уже пессимизм.
Вы сами можете считать себя франкофилом? Ну, французскую литературу – да, люблю. Архитектуру, живопись… И кино, конечно. Но надо же понимать, что это все-таки страна грязной политики и коррупции. Несмотря на то что у меня есть орден Почетного легиона, в отношении к иммигрантам во Франции почета мало. Хотя то же самое можно сказать о любой другой стране. Это вообще европейцам свойственно – патологическое неумение ладить с иммигрантами, вообще решать как-то их проблемы. Если бы я снял фильм в Италии или Испании – по сути, мало бы что изменилось. Но мне важны были какие-то культурные реминисценции, связанные с историей Франции. И я их нашел.
Что именно вы имеете в виду под реминисценциями? Конечно, сам стиль здесь – скорее классически-голливудский, такая «невидимая камера». Но чтобы и себя развлечь, и понимающим людям не дать заскучать, я в картину что-то взял и из «Касабланки», и из чаплиновских фильмов, и из лент Мельвиля. Но не думаю, что очень многие это отметят или оценят. Все-таки конечной целью было снять не синефильское, а общедоступное кино. Чтобы какая-нибудь китаянка увидела фильм без субтитров – и все поняла.
Вам не кажется, что вы с возрастом стали более оптимистичным? С точностью до наоборот: я стал пессимистом. И фильм более светлый, чем остальные, снял именно в качестве терапии. Это же нормально – чем тебе грустнее, тем более веселые фильмы ты снимаешь. Кстати, это работает – вроде после «Гавра» полегчало. (Пауза.) Погоди, ты же не будешь этого печатать? Мне все-таки надо поддерживать свою репутацию пессимиста! (Смеется.)