Шерлиз Терон о фильме «Хэнкок»
Самые красивые актеры Голливуда Шарлиз Терон и Уилл Смит снялись в блокбастере «Хэнкок» о моральных исканиях супергероев. Их персонажи — люди с нереальными способностями и человеческими проблемами.
В фильме о вашу героиню разбивают столы и кухонную утварь, а ей хоть бы что. А вы сами хотели бы обладать сверхспособностями?
Я знаю, Уилл Смит хочет читать мысли. Для меня это хуже смерти, я бы жутко перепугалась, узнав, что в головах у людей.
Ну а все-таки, если бы была возможность?
Тогда я бы хотела иметь свойства красной пленки! Смешно было бы видеть людей без одежды! В этом есть какой-то прикол.
Кого конкретно хотите увидеть голым?
Никого конкретного. Просто было бы забавно идти по улице и видеть всех в чем мать родила. Самое важное — чтобы они об этом не знали. Потому что голый человек старается как-то съежиться, спрятаться, а тут можно было бы смотреть, как какой-нибудь важный чувак мотает своим хозяйством. (Смущенно смеется.) Отстаньте!
Хорошо, давайте я тогда вас о серьезном спрошу. Вы вообще как-то стараетесь поддерживать баланс ролей? Типа сейчас я для вечности сыграю, а потом — в такой фигне вроде «Хэнкока».
Сами вы фигня! В «Хэнкоке» все супергеройские штампы вывернуты наизнанку и осмеяны. И одновременно это почти античная трагедия. Наши со Смитом герои — они как древнегреческие боги, две тысячи лет живущие среди людей. А это непросто — жить среди людей, изображая прекрасную мать, прекрасную жену и прекрасную хозяйку, когда на самом деле ты далеко не идеальна и ведешь себя так прекрасно только для того, чтобы кое-что скрыть. У меня там отличная роль, трагическая: у моей героини есть в прошлом темная, тяжелая история. Не хочу обидеть Уилла и Джейсона Бейтмана, но моя роль в фильме самая главная. Мой персонаж переживает самый драматический конфликт между реальным и сверхъестественным.
По словам Смита, это кино о сильной женщине и слабом мужчине, о том, что сильные женщины сдаются только любви.
Ого! Я и не знала, что Уилл — поэт! Я бы сформулировала это более прагматично: в «Хэнкоке» просто разбиваются отжившие свое стереотипы. Сильная женщина? Да у меня куча таких подруг, они себя ведут как мужики, могут заявить: «Ненавижу ухаживания, всю эту романтическую чушь. Хочу просто заняться сексом, а потом он пусть проваливает!». Какая ерунда! Но мы что-то отклонились от вопроса, с чего там все началось?
С выбора легких и серьезных ролей…
А, ну да. Нет, не соблюдаю баланса. У нас с Уиллом даже разговор по этому поводу состоялся. Считается: вот есть актер с амбициями, и он снимается в независимых фильмах, которые так нравятся критике, а потом идет продаваться в блокбастер, потому что ему нужны деньги. А Уилл, как один из продюсеров, смог выбить большой бюджет на хороший и неглупый фильм. Если он будет продолжать в том же духе, я надеюсь, он разрушит эту систему, и нам больше не надо будет сниматься в хороших проектах просто из любви к искусству. Мне, конечно, легко об этом говорить, я-то всегда соглашалась на роли только из любви к искусству — и ничего, не бедст- вую. Но это не значит, что все мои фильмы стали настоящим искусством. (Смеется.) Некоторые оказались полным говном. Но я старалась!
Скромничаете! У вас же есть «Оскар», за «Монстра». А Esquire назвал вас самой сексуальной из живущих женщин. Ну а сами-то вы кем себя ощущаете?
(Наклоняется к микрофону и шепчет низким голосом.) К черту «Оскар», я — самая сексуальная из всех живущих женщин, да…
И как это — быть такой?
(Оживляется.) Отлично! Это же очень крутой комплимент. Они могли сказать про меня какую-нибудь гадость, назвать тощей клячей или клушей, а сказали приятное. Ну а если серьезно, то все эти титулы и стандарты красоты мне только мешают. Вот, например, после «Долины Эла» критики начали обсуждать мою внешность — не понравилась я им. Стоило мне появиться на экране с натуральными волосами и без косметики — и началось! Я это как личное оскорбление восприняла. Это же все специально для роли делалось, там моей героине просто не до румян, а меня тут же начинают обзывать уродкой или, еще хуже, обвинять в том, что это я специально, чтобы очернить американских женщин из провинции. Какого черта?
А вы в «Долине Эла» из политических соображений снимались?
Не совсем. То есть я, конечно, никогда не скрывала, как отношусь к администрации Буша и этой войне, но тут для меня было важно другое. Меня просто зацепил материал. Это очень крутая, волнующая история, про нас. Мы живем в обществе, в котором не принято смотреть правде в глаза, а я считаю, что нужно проснуться и столкнуться с реальностью.
Из «Хэнкока» вырезали несколько сцен, чтобы получить мягкий цензурный рейтинг. Это была обнаженка?
Вам только обнаженку подавай! Нет, там всякая тюремная жесть, меня не было, когда они это снимали. Был, например, момент, когда Хэнкок в тюрьме говорит, что, мол, хватит, иначе я твою голову в задницу засуну. Вот из этого эпизода что-то вырезали, чтобы и 13-летние могли посмотреть на то, как Уилл засовывает голову одного урки в задницу другого.