«Кармен” — не набор шлягеров»

Вы уже не раз сотрудничали с Михайловским театром, но для первого по-настоящему громкого проекта выбрали именно «Кармен». Откуда такая любовь к этому названию? У меня с этой партитурой личные счеты, которые я хотел бы свести именно на площади Искусств. Дело в том, что «Кармен» под моим управлением уже шла в Петербурге – лет десять назад, в еще не ставшем Михайловским театре имени М. П. Мусоргского. Тогда я единственный в театре вел этот спектакль, поставленный, кажется, в девяностые годы и сегодня снятый с репертуара. Опера шла на русском языке, да и сама труппа была очень «русская»: моя задача состояла в том, чтобы подвести ее ближе к европейской исполнительской традиции. Получалось это, как сейчас помню, далеко не всегда – найти общий язык с солистами было все-таки очень непросто.

Дирижеру, который решается исполнить столь популярную оперу в концертном формате, без помощи режиссера, приходится работать за двоих – за себя и за «того парня». Что для вас главное в работе над «Кармен»? В этом проекте за моей спиной действительно нет режиссера, а следовательно, и его концепции – а значит, я могу, ни на кого не оглядываясь, самостоятельно проследить и выявить драматургию оперы. В отношении «Кармен» у публики сложился ложный стереотип, будто Бизе написал набор шлягеров: сегидилья, цыганская песня – а что там между ними и в каких отношениях они находятся между собой, никого особенно и не волнует. Но шлягеры не работают, если не включить их в общий драматургический контекст. Мне интересно, например, исследовать эволюцию взаимоотношений главных героев: поначалу это история обольщения мужчины женщиной, ее колдовскими чарами, но чем ближе к финалу, тем яснее Кармен осознает, что именно Хозе станет роковым убийцей – и что именно он приближает ее к гибели.

Какие собственно музыкальные задачи вы ставите для себя в этой трактовке оперы Бизе? «Кармен» заставляет дирижера мыслить и работать по-режиссерски: в последнем акте, скажем, очень важно, чтобы праздничный хор контрастировал с происходящей на подмостках драмой. Или вот пресловутый испанский колорит – его нужно перенести на сцену, не скатившись в вульгаризацию. Но самое, пожалуй, главное – это необходимость заставить зрителя расслышать в опере Бизе не набор отдельных арий, а сквозную драму. У нее, как мне представляется, будет два самостоятельных сюжета: за два вечера вы услышите двух «Кармен», не похожих друг на друга.