«Для меня самым важным был вопрос: что делать с Антоном? »
Прочитав в блоге сочинение «Люди», написанное мальчиком-аутистом, главред журнала «Сеанс» Любовь Аркус решает разыскать его автора. Антон Харитонов живет с тяжелобольной мамой в Купчино и почти разучился писать. Пытаясь устроить его судьбу, Аркус проходит через институциональный ад элитных интернатов и психоневрологических диспансеров. После того как трудного подопечного выгоняют из кэмпхилла «Светлана» – свободного поселения западного типа, где живут люди с ограниченными возможностями, – автору не остается ничего другого, как бросить его на больничной койке. С тем, чтобы, оставив позади все иллюзии, пережить вместе с ним ссылку в Кащенко и смерть матери. И после всех мытарств и злоключений вернуть его к жизни с помощью любви и кинокамеры.
Любовь Аркус, главный редактор журнала «Сеанс», режиссер.
Почему вы обратили внимание на текст сочинения «Люди»? Для меня хороший текст как музыка: после первых же десяти строчек я обычно понимаю, текст это или не текст, дальше – уже детали. Когда я прочитала сочинение Антона «Люди», то увидела, что в нем через равные промежутки, как в ритмизованной прозе, повторяются слова: «Люди терпят. Люди потерпят. Люди конечные. Люди летают». По-моему, это идеальная модель человеческой жизни.
Как реагировали на черновую сборку фильма ваши друзья-режиссеры? Они решили, что я сошла с ума: от создателя эстетского журнала с гипертрофированным чувством современности такого консервативного фильма явно никто не ожидал. Бакур Бакурадзе, Марина Разбежкина и многие другие замечательные люди пытались меня убедить войти в разум: убрать и сентиментальную музыку, и закадровый текст. На всем протяжении работы меня очень поддерживал Сокуров, он даже помогал нам со звуком уже на последней стадии. Несколько раз смотрел сборку Балабанов. Именно благодаря его совету я все-таки ввела себя как персонажа. Он сказал мне: «Любовь! Если ты не скажешь в фильме того, что ты мне обычно говоришь об этой истории, фильма не будет». Костя Мурзенко помогал мне со сценарием, не пытаясь разубедить меня в моих ретроградных решениях.
Вы нарушили негласное правило документалистики, войдя в один кадр с героем. Каков диапазон проклятых вопросов, с которыми вам пришлось столкнуться на монтаже? В документалистике существует много правил, которыми мне пришлось пренебречь. Первое: соблюдать технику безопасности. Нельзя подходить к герою, нельзя брать за него ответственность. Второе: без провокаций и манипуляций обойтись нельзя. Но мне все-таки кажется, что лучше их минимизировать. Диапазон проклятых вопросов я знала в теории, но на практике для меня куда важнее был вопрос: что делать с Антоном? Где он будет жить завтра, какие лекарства пьет, пишет ли он буквы? Можно сказать, что я сняла фильм вопреки всем требованиям времени и вкуса.
Как автор первого полного метра, от чего бы вы предостерегли режиссеров-дебютантов? От одного – никого не слушать. Я вырезала такое количество прекрасного материала, что если бы мне сказали, что я это сделаю, я бы не поверила. Вторая стратегия: всех внимательно выслушать, взять то, что тебе надо, прочитав между слов. Самое важное – не ставить себе маленькие задачи. Чем выше планку ты задерешь, тем больше сделаешь.