«Протагонисты текста Пригова — Фауст и Гамлет»
Какие отношения вас связывают с Приговым и с его наследием? Пригова я знал лично примерно с середины девяностых: я тогда жил в Москве, зарабатывал на существование сочинением эротических романов – Дмитрия Александровича, помнится, страшно занимало то, что в лексиконе литературных негров отсутствовало понятие «текст» – только «объем». Пригов всегда интересовался всем новым, и я, думаю, был интересен ему именно как представитель юного поколения – а у меня, в свою очередь, никогда не было отношения к Пригову как к божеству. Хотя его творчество я всегда очень любил. Мне кажется в корне неверным сводить его к одному лишь Милицанеру, притом что довольно многие, к сожалению, убеждены, что Пригов всю жизнь занимался какими-то «смех***чками». Тогда как тексты Дмитрия Александровича, на мой взгляд, вскрывают глубинные механизмы функционирования советской реальности.
Кому в голову пришла идея написать оперу на либретто Пригова? Все началось с заказа Анны Стоунлейк, уроженки Ленинграда и владелицы видной лондонской галереи White Space Gallery, располагающейся, кстати, в здании бывшей церкви. У Стоунлейк выставлялся весь цвет русской арт-сцены 1990-х от Бренера до Кулика, но особенно тесно она сотрудничала как раз с Приговым. В 2005, кажется, году Аня предложила мне, своему старому питерскому знакомому, сочинить на пару с Дмитрием Александровичем оперу – и после нескольких предварительных бесед на кухне его квартиры в Беляево Пригов прислал мне готовый текст либретто.
Почему премьера проходит только сейчас и именно в Эрмитаже? В какой-то момент выяснилось, что Стоунлейк не вполне отдавала себе отчета в том, что музыкальный театр – жанр затратный и не слишком эргономичный. Работу над «Двумя актами» пришлось, что называется, законсервировать – пока в прошлом году мне не позвонили из Гете-института и не попросили написать «что-нибудь крупное» к году Германии в России. В то же время на связь со мной вышла вдова Пригова, вспомнившая про так и не ставшее оперой либретто. Она занималась организацией фестиваля в Эрмитаже, мы встретились с Дмитрием Озерковым – и все как-то завертелось.
В разные годы героями поэзии Пригова становились Рейган, Штирлиц и город Москва с его жителями. Кого он выводит на оперную сцену в «Двух актах»? Протагонисты текста Пригова – Фауст и Гамлет: не столько литературные персонажи, сколько рефлексирующие герои – заурядные, как называл их сам Дмитрий Александрович, «типоиды», инструменты самоанализа европейской культуры, давно ставшие такой же обязательной и заурядной частью культурного ритуала, как георгиевские ленточки в День Победы.
Ваша партитура прозвучит в исполнении первоклассных музыкантов – берлинского ансамбля Mosaik и дирижера Энно Поппе, а кто будет отвечать за постановку оперы? Герой будущей Венецианской биеннале, художник-концептуалист Вадим Захаров, которого я планировал привлечь к работе над оперой, в какой-то момент посоветовал мне ставить ее самому, намекнув, что в музыкальной драматургии «Двух актов» уже заложено полноценное сценическое решение. Я внял его совету – и решился дебютировать на режиссерском поприще, взяв в соавторы видеохудожника Олега Михайлова и членов Русского инженерного театра «Ахе».