«Красота живет на очень медленной волне»
Кстати, о путешествиях — я узнал, что вы готовите новый материал и одну из песен записали в Литве, в Норвилишском замке. Мы поехали в литовский замок за воздухом. Поехали, действительно, записывать новый материал, новый проект ’’Мегаполиса’’ — я говорю проект, а не альбом, потому что это больше чем альбом. Подробностей не хочу говорить, но проект очень масштабный. Ничего подобного мы раньше не делали, и мне даже неизвестно, чтобы кто-либо подобным занимался в принципе. Так вот, для этого проекта, для части музыкального материала нам понадобился особенный звук. Много воздуха — и в прямом, и в переносном смысле. В прямом — потому что музыка — это движение молекул воздуха и на этот раз нам нужно было очень много молекул. Норвилишский замок — это постройка XVI века, где 200 лет пели и молились монахи. Он был восстановлен совсем недавно, 11 лет назад. Как вы понимаете, все это впустую не прошло, музыка там собиралась по-особенному. Что касается воздуха в переносном смысле — нам требовалось уединение. Нужно было впустить воздух в наши головы, обо всем забыть, размагнитить. А этот замок находится в тупиковой части Литвы, аппендиксе на границе с Белоруссией, это самая восточная точка Евросоюза, вдали от туристических маршрутов и шумных трасс.
’’Музыка — это движение молекул воздуха и на этот раз нам нужно было очень много молекул’’
А в Москве воздух закончился?
Москва для подобных вещей, для такого погружения непригодна. Москва срывает все защитные клапаны и наполняет голову не воздухом, а делами и делишками, мыслями и мыслишками.
На мой взгляд, ’’Мегаполис’’ по своей природе очень московская группа.
Настоящим московским ансамблем — и, в принципе, городской группой — мы перестали быть после альбома ’’Гроза в деревне’’, в котором мы взглянули на себя и на свою жизнь глазами ангелов — ну, или хотя бы птиц. ’’Супертанго’’ — это шаг в сторону погружения внутрь самих себя. Это погружение может произойти где угодно, географически мы ни к чему не привязаны. Хотя, пожалуй, в какой-то степени, мы действительно настоящий московский ансамбль, единственный и неповторимый.
“После альбома ’’Гроза в деревне’’ мы взглянули на себя и на свою жизнь глазами ангелов — ну, или хотя бы птиц"
Рискну предположить, что суть нового проекта — поиск этого воздуха в разных концах света. Нет, вы ошибаетесь. Следующую песню мы, например, пишем в Москве.
Хорошо, а где бы еще вам было интересно поработать? В Берлине, конечно. В какой-нибудь старой допотопной студии, которая построена еще до войны. Хотя современные технологии помогают музыканту записывать музыку вне студии, так что это может быть любая точка на земле, которая тебя вдохновляет и погружает в процесс. А приборы и звукозаписывающую технику можно привезти с собой. В замке, разумеется, никакого оборудования не было, мы все привезли сами — немного оборудования, комбики, пару-тройку микрофонов. Чем дольше живешь, тем становится яснее, что дело совсем не в микрофонах и не в приборах.
Ваш лейбл ’’Снегири’’ выпустил свой первый релиз академической музыки — ’’24’’ Игоря Вдовина, а не так давно вы написали для ’’Interview Россия’’ колонку о классике. Вам никогда не хотелось попробовать себя в этом жанре? Музыка Мегаполиса давно вышла из обычных эстрадных рамок. Я никогда не смогу писать академическую музыку, потому как я давно забыл, когда общался с нотами. С другой стороны, музыку, близкую к академическому авангарду, делает один из моих любимых музыкантов, Брайен Ино; у него есть работы, которые соизмеримы по силе, а то и превышают творчество некоторых академических композиторов-авангардистов. Так что со мной может произойти что-то подобное. И, в общем-то, вы совершено правы в том, что песенную форму мы перерастаем. У нас все больше не-песен. И на ’’Супертанго’’ песни порой ’’завихрялись’’ просто в сторону звучащей музыки — то ли это было начитанное четверостишие, то ли длинные атмосферные проигрыши — тенденция была налицо уже тогда, а сейчас мы идем еще дальше.
’’Чем дольше живешь, тем становится яснее, что дело совсем не в микрофонах и не в приборах’’
Вам еще не надоело ваше хобби — авторские колонки в различных изданиях?
В последнее время я пишу их с большой неохотой. Многие считают, что у меня неплохо получается выражать мысль и есть, что сказать. Но, понимаете, вот течет оросительный канал — если сделать много рукавов, струи будут не должного напора. Я стараюсь концентрироваться на музыке.
То есть большой прозы в духе романа ’’Юбка’’ от вас тоже не ждать? Нет, почему же. Новая книга более-менее сложилась у меня в голове, но она очень созвучна тому музыкальному проекту, который мы сейчас делаем. Так что сначала будет музыкальная часть, потом — литературная.
Я встретил ваше меткое определение творчества группы ’’Мегаполис’’: ’’медленные и очень медленные песни’’. Почему вы работаете в таком жанре? Быстрые песни, конечно, важны. Под них можно танцевать, активно двигаться, их охотно играют на радиостанциях. Но песни медленные и очень медленные важны для другого. ко мне часто подходят люди и говорят, что под ту или иную мою песню у них происходил священный процесс, который приводил к рождению их детей. Или встреча с любимой девушкой, или что-то еще подобное.
’’Красота живет на очень медленной волне, и чем волна медленней, тем мы ближе к сущему.’’
Красота живет на очень медленной волне, и чем волна медленней, тем мы ближе к сущему. Основная задача искусства — помогать человеку впускать в себя эту жизненную красоту из воздуха, из окружающего мира. Чтобы человек открыл глаза и увидел красоту в летящем голубе, закате, облаке, на лице встречного человека. И это замедление помогает не то что жить — выживать современному человеку. Потому что красота — это не просто так, для полюбоваться. Красота — это для того, чтобы не сойти с ума, не впасть в депрессию, не ломиться в закрытые двери. Когда человек видит вокруг себя много красоты, его батарейки всегда заряжены и он справляется со всеми трудностями, которые подкидывает ему его судьба.
Группа ’’Мегаполис’’
14 декабря
’’Китайский летчик Джао Да’’
Вы будете выступать на дне рождения петербургского ’’Летчика’’ — что вас связывает с Джао Да? Очень многое. Мы часто играли в московском ’’Летчике’’ сами, там выступали многие мои артисты — в рамках моей деятельности директора. Я находил на этой сцене своих будущих артистов еще во времена Фестиваля Уличной Музыки, который проходил в ’’Джао Да’’ в начале 2000х. Мы даже ездили играть в иностранный «Летчик» — когда-то заведение существовало в Черногории.
Кстати, о путешествиях — я узнал, что вы готовите новый материал и одну из песен записали в Литве, в Норвилишском замке. Мы поехали в литовский замок за воздухом. Поехали, действительно, записывать новый материал, новый проект ’’Мегаполиса’’ — я говорю проект, а не альбом, потому что это больше чем альбом. Подробностей не хочу говорить, но проект очень масштабный. Ничего подобного мы раньше не делали, и мне даже неизвестно, чтобы кто-либо подобным занимался в принципе. Так вот, для этого проекта, для части музыкального материала нам понадобился особенный звук. Много воздуха — и в прямом, и в переносном смысле. В прямом — потому что музыка — это движение молекул воздуха и на этот раз нам нужно было очень много молекул. Норвилишский замок — это постройка XVI века, где 200 лет пели и молились монахи. Он был восстановлен совсем недавно, 11 лет назад. Как вы понимаете, все это впустую не прошло, музыка там собиралась по-особенному. Что касается воздуха в переносном смысле — нам требовалось уединение. Нужно было впустить воздух в наши головы, обо всем забыть, размагнитить. А этот замок находится в тупиковой части Литвы, аппендиксе на границе с Белоруссией, это самая восточная точка Евросоюза, вдали от туристических маршрутов и шумных трасс.
’’Музыка — это движение молекул воздуха и на этот раз нам нужно было очень много молекул’’
А в Москве воздух закончился?
Москва для подобных вещей, для такого погружения непригодна. Москва срывает все защитные клапаны и наполняет голову не воздухом, а делами и делишками, мыслями и мыслишками.
На мой взгляд, ’’Мегаполис’’ по своей природе очень московская группа.
Настоящим московским ансамблем — и, в принципе, городской группой — мы перестали быть после альбома ’’Гроза в деревне’’, в котором мы взглянули на себя и на свою жизнь глазами ангелов — ну, или хотя бы птиц. ’’Супертанго’’ — это шаг в сторону погружения внутрь самих себя. Это погружение может произойти где угодно, географически мы ни к чему не привязаны. Хотя, пожалуй, в какой-то степени, мы действительно настоящий московский ансамбль, единственный и неповторимый.
“После альбома ’’Гроза в деревне’’ мы взглянули на себя и на свою жизнь глазами ангелов — ну, или хотя бы птиц”
Рискну предположить, что суть нового проекта — поиск этого воздуха в разных концах света. Нет, вы ошибаетесь. Следующую песню мы, например, пишем в Москве.
Хорошо, а где бы еще вам было интересно поработать? В Берлине, конечно. В какой-нибудь старой допотопной студии, которая построена еще до войны. Хотя современные технологии помогают музыканту записывать музыку вне студии, так что это может быть любая точка на земле, которая тебя вдохновляет и погружает в процесс. А приборы и звукозаписывающую технику можно привезти с собой. В замке, разумеется, никакого оборудования не было, мы все привезли сами — немного оборудования, комбики, пару-тройку микрофонов. Чем дольше живешь, тем становится яснее, что дело совсем не в микрофонах и не в приборах.
Ваш лейбл ’’Снегири’’ выпустил свой первый релиз академической музыки — ’’24’’ Игоря Вдовина, а не так давно вы написали для ’’Interview Россия’’ колонку о классике. Вам никогда не хотелось попробовать себя в этом жанре? Музыка Мегаполиса давно вышла из обычных эстрадных рамок. Я никогда не смогу писать академическую музыку, потому как я давно забыл, когда общался с нотами. С другой стороны, музыку, близкую к академическому авангарду, делает один из моих любимых музыкантов, Брайен Ино; у него есть работы, которые соизмеримы по силе, а то и превышают творчество некоторых академических композиторов-авангардистов. Так что со мной может произойти что-то подобное. И, в общем-то, вы совершено правы в том, что песенную форму мы перерастаем. У нас все больше не-песен. И на ’’Супертанго’’ песни порой ’’завихрялись’’ просто в сторону звучащей музыки — то ли это было начитанное четверостишие, то ли длинные атмосферные проигрыши — тенденция была налицо уже тогда, а сейчас мы идем еще дальше.
’’Чем дольше живешь, тем становится яснее, что дело совсем не в микрофонах и не в приборах’’
Вам еще не надоело ваше хобби — авторские колонки в различных изданиях?
В последнее время я пишу их с большой неохотой. Многие считают, что у меня неплохо получается выражать мысль и есть, что сказать. Но, понимаете, вот течет оросительный канал — если сделать много рукавов, струи будут не должного напора. Я стараюсь концентрироваться на музыке.
То есть большой прозы в духе романа ’’Юбка’’ от вас тоже не ждать? Нет, почему же. Новая книга более-менее сложилась у меня в голове, но она очень созвучна тому музыкальному проекту, который мы сейчас делаем. Так что сначала будет музыкальная часть, потом — литературная.
Я встретил ваше меткое определение творчества группы ’’Мегаполис’’: ’’медленные и очень медленные песни’’. Почему вы работаете в таком жанре? Быстрые песни, конечно, важны. Под них можно танцевать, активно двигаться, их охотно играют на радиостанциях. Но песни медленные и очень медленные важны для другого. ко мне часто подходят люди и говорят, что под ту или иную мою песню у них происходил священный процесс, который приводил к рождению их детей. Или встреча с любимой девушкой, или что-то еще подобное.
’’Красота живет на очень медленной волне, и чем волна медленней, тем мы ближе к сущему.’’
Красота живет на очень медленной волне, и чем волна медленней, тем мы ближе к сущему. Основная задача искусства — помогать человеку впускать в себя эту жизненную красоту из воздуха, из окружающего мира. Чтобы человек открыл глаза и увидел красоту в летящем голубе, закате, облаке, на лице встречного человека. И это замедление помогает не то что жить — выживать современному человеку. Потому что красота — это не просто так, для полюбоваться. Красота — это для того, чтобы не сойти с ума, не впасть в депрессию, не ломиться в закрытые двери. Когда человек видит вокруг себя много красоты, его батарейки всегда заряжены и он справляется со всеми трудностями, которые подкидывает ему его судьба.