«То, что театры без финансирования сразу закроются — это большая иллюзия»
Идея спектакля выходит за рамки персонажа. Такие люди, как Дали, несли в себе сверхзадачу, она руководила их действиями, творчеством, она была конкретная, четкая, сформулированная ими самими не только внутри себя, но и для внешнего мира. Кроме того, в жизни каждого человека — гениального или нет — есть вехи, события, которые повернули жизнь в ту или иную сторону. У таких людей, как Дали, их больше, но все равно не такое огромное количество, чтобы их было невозможно вместить в один спектакль.
«Дневник Гения» шел в Приюте Комедианта пять лет, и я понял, что в пьесе многое пора менять. Сделать глубже, изменить канву, возможно, даже смысл. Я попытался сдвинуться в эту сторону в рамках театра, но не получилось. Пять лет назад мы ставили спектакль своими силами, с Ольгой Обуховской: она предложила идею, я написал пьесу, мы пригласили режиссера, затем — Анвара Лебабова, который и привел нас в Приют. Была даже озорная мысль позвать в спектакль Леонида Мозгового на роли Гитлера и Ленина — он играл их в тетралогии Сокурова, — сперва он дал согласие, но не сложилось. Так что их сыграл Анвар — и эти, и другие глюки. Но со старой командой не получается сделать новый спектакль, у всех свои идеи, планы, расписания.
«Дневник Гения+» — это очень масштабный спектакль; представьте хотя бы задник во всю сцену — картина Дали 7 на 9 метров. Проект затянул нас так сильно, что мы даже перенесли премьеру второй части постановки «Рудольф Нуриев. Прыжок в высоту». Это связано не только с творческими, но также с административными и финансовыми задачами. Мы ведь существуем сами, дотаций не получаем. Я вообще против этой системы госфинансирования, она убивает среду развития творчества. Меня черт дернул год побыть директором одного ДК, и я понял эту систему. Задача руководителя — освоить бюджет. Это очень увлекательное занятие, на котором ты целиком сконцентрирован. На том, как потратить деньги, а не на том, чтобы сделать что-то интересное, привлечь зрителя и заработать деньги. Возможно, такие театры, как Мариинский, требуют государственной поддержки, будучи достоянием республики. Но все остальное нужно срочно снимать с дотаций.
То, что театры без финансирования сразу закроются — это большая иллюзия, которую поддерживают все руководители театров. Я два года работал руководителем отдела и режиссером в компании «Арт-питер». Компания сделала, например, спектакль «Сирано де Бержерак» с Сергеем Безруковым — работали по коммерческим законам, знали как тратить и как отбивать. Да, в спектакле играет звезда Безруков, на которого идут люди — но никто не мешает театрам взять таких звезд? «Арт-питер» ухитрялись содержать такой крупный проект, не имея даже собственного офиса — и неплохо на нем зарабатывали. Отсюда вопрос — почему любой театр из Питера, имея помещение в центре города, за который даже не нужно платить аренду, не может себе этого позволить? Может, но им это не нужно, они не способны работать в таком ритме. Театральная публика считает, что работа с деньгами противоречит творчеству. А Леонардо Да Винчи в свое время делал светские мероприятия, чуть ли не свадьбы — эта информация встречается у многих исследователей его творчества. Зная его склад ума, несложно подобное представить. И успевал заниматься чистое искусством. А вот вопрос — насколько чистое то искусство, которое творец делал сам для себя и, которое, по большей части, интересно только ему? Лотман пишет об искусстве, как о языке, способе передачи информации, а произведение искусства определяет как диалог автора и публики, в котором язык придумывает автор. Но когда язык никому не понятен, зрителей становится все меньше; это, мне кажется, о чем-то говорит.
Дневник гения +. История великой любви
13 февраля, 19.00
ДК Ленсовета