«Мы рассчитываем на публику не только в России»
Опиши, пожалуйста, дальневосточную рок-сцену и поведай, почему тебе там неуютно оказалось. Да мне не то чтобы неуютно, просто в городе, где мы жили, вообще не происходило ничего интересного. Там, знаешь ли, выступали, в основном, группы, у которых на сцене стояли швабры с нанизанными свиными головами. Не все, конечно, такие. Но в целом вот такие дела. А современная сцена в Хабаровске и Владивостоке, мне кажется, появилась не так давно. Мы уехали, потому что нам хотелось поближе быть к какому-то движению. Дальний Восток начала 2000-х был в этом плане как пруд с застоявшейся водой.
Что послужило конкретным поводом к переезду? Мы закончили институты свои, и нужно было решать – оставаться или уезжать. Мы решили не оставаться. Вообще нас в формате старой группы, которая называлась «Слайды», уговорила переехать знакомая девочка, с которой мы общались на форуме The Vines.
Чего добились и не добились «Слайды»? Я даже не знаю, что ответить по поводу добились. Мы сделали пару синглов, альбом. Выступили на фестивале у Кушнира. Дебоширили. Гитары ломали. По рокенролу, короче. Доставали своими демками Леонида Бурлакова . Очень смешно было. А не добились… Я так думаю — ничего мы толком не добились.
Почему с Hospital ты взялся на английском петь? Я и раньше все песни сочинял под английский текст. Мне так легче мелодию придумать. Поэтому очень много проблем было с тем, чтобы на такую мелодию потом написать русский текст. Я просто решил себя избавить от лишней работы. Кроме того, интернет сделал музыку доступной повсюду, и мы, конечно, рассчитываем на публику не только в России. И выпуск альбома подтвердил, что не зря рассчитываем, потому что песни слушают везде, от Австралии до Японии. Не думаю, что с русскими текстами такое было бы возможно.
Как мне показалось, на альбоме — и в плане звука, и аранжировок, и обложки — царит такая, в общем (а местами и в очень конкретном) смысле, Pompeya. Было желание тренд оседлать или это естественное влияние московской этой хипстер-поп волны, или еще что? Мы так и думали, что начнутся вот эти сравнения. Но я вообще, за исключением басовой линии в Secret Place, сходства никакого не вижу. Серьезно. Не такой музыкой мы вдохновлялись. Скорее тут много от брит-поп групп. И мне не кажется, что звук получился прямо-таки в стиле новой волны вот этой всей. Мы как-то старались все же создать определенный свой саунд.
Как и где записывались? Записывались в нескольких студиях в Москве. Что-то и вовсе дома записывали. Да и сводили тоже.
Откуда берутся темы для песен? Из головы. Не знаю. Из того, что со мной происходит, в основном. Какие-то отдельные мысли – я многие песни как паззл собираю из разных набросков. Честно говоря, тексты не очень большую смысловую нагрузку там несут. Не то, чтобы они ни о чем. Это не так. Но это не замороченная лирика, как у Тома Йорка, например.
Как вообще происходит процесс сочинения? Обычно я просто сижу с гитарой перед телевизором и что-то такое невнятное наигрываю, пока не сложится какая-то интересная мне тема. Иногда наоборот появляется фраза или мелодия. Иногда бывает, что я песню на месяц забрасываю, а потом снова возвращаюсь к ней и доделываю за 10 минут.
Какие планы на дальнейшее — фестивали летние, гастроли? У нас запланированы концерты в Питере, Москве, Краснодаре и Сочи. По поводу летних фестивалей я пока ничего не знаю. У нас нет менеджмента настоящего, поэтому мы просто плывем по течению. Посмотрим, что будет. Время покажет.
Можно ли выжить, занимаясь музыкой исключительно? Можно, наверное. Зарабатывают же люди этим как-то. Можно, например, для Бьянки песни писать. Или для дуэта «Непара». Или там диджеить на гламурных вечеринках. У меня пока только музыкой зарабатывать не особенно получается.
О чем в плане группы мечтается? О стадионе Stade de France, конечно.
С чего для тебя рок-музыка началась? Мне интерес к музыке с самого нежного возраста папа прививал. Дома всегда было большое количество винила и аудиокассет. Я часто слушал одну и ту же, на которой с одной стороны был альбом группы «Кино», а с другой, кажется, Владимир Пресняков. Это в конце 1980-х годов было. Так что я в тренде был всегда.
Опиши, пожалуйста, дальневосточную рок-сцену и поведай, почему тебе там неуютно оказалось. Да мне не то чтобы неуютно, просто в городе, где мы жили, вообще не происходило ничего интересного. Там, знаешь ли, выступали, в основном, группы, у которых на сцене стояли швабры с нанизанными свиными головами. Не все, конечно, такие. Но в целом вот такие дела. А современная сцена в Хабаровске и Владивостоке, мне кажется, появилась не так давно. Мы уехали, потому что нам хотелось поближе быть к какому-то движению. Дальний Восток начала 2000-х был в этом плане как пруд с застоявшейся водой.
Что послужило конкретным поводом к переезду? Мы закончили институты свои, и нужно было решать – оставаться или уезжать. Мы решили не оставаться. Вообще нас в формате старой группы, которая называлась «Слайды», уговорила переехать знакомая девочка, с которой мы общались на форуме The Vines.
Чего добились и не добились «Слайды»? Я даже не знаю, что ответить по поводу добились. Мы сделали пару синглов, альбом. Выступили на фестивале у Кушнира. Дебоширили. Гитары ломали. По рокенролу, короче. Доставали своими демками Леонида Бурлакова . Очень смешно было. А не добились… Я так думаю — ничего мы толком не добились.
Почему с Hospital ты взялся на английском петь? Я и раньше все песни сочинял под английский текст. Мне так легче мелодию придумать. Поэтому очень много проблем было с тем, чтобы на такую мелодию потом написать русский текст. Я просто решил себя избавить от лишней работы. Кроме того, интернет сделал музыку доступной повсюду, и мы, конечно, рассчитываем на публику не только в России. И выпуск альбома подтвердил, что не зря рассчитываем, потому что песни слушают везде, от Австралии до Японии. Не думаю, что с русскими текстами такое было бы возможно.
Как мне показалось, на альбоме — и в плане звука, и аранжировок, и обложки — царит такая, в общем (а местами и в очень конкретном) смысле, Pompeya. Было желание тренд оседлать или это естественное влияние московской этой хипстер-поп волны, или еще что? Мы так и думали, что начнутся вот эти сравнения. Но я вообще, за исключением басовой линии в Secret Place, сходства никакого не вижу. Серьезно. Не такой музыкой мы вдохновлялись. Скорее тут много от брит-поп групп. И мне не кажется, что звук получился прямо-таки в стиле новой волны вот этой всей. Мы как-то старались все же создать определенный свой саунд.
Как и где записывались? Записывались в нескольких студиях в Москве. Что-то и вовсе дома записывали. Да и сводили тоже.
Откуда берутся темы для песен? Из головы. Не знаю. Из того, что со мной происходит, в основном. Какие-то отдельные мысли – я многие песни как паззл собираю из разных набросков. Честно говоря, тексты не очень большую смысловую нагрузку там несут. Не то, чтобы они ни о чем. Это не так. Но это не замороченная лирика, как у Тома Йорка, например.
Как вообще происходит процесс сочинения? Обычно я просто сижу с гитарой перед телевизором и что-то такое невнятное наигрываю, пока не сложится какая-то интересная мне тема. Иногда наоборот появляется фраза или мелодия. Иногда бывает, что я песню на месяц забрасываю, а потом снова возвращаюсь к ней и доделываю за 10 минут.
Какие планы на дальнейшее — фестивали летние, гастроли? У нас запланированы концерты в Питере, Москве, Краснодаре и Сочи. По поводу летних фестивалей я пока ничего не знаю. У нас нет менеджмента настоящего, поэтому мы просто плывем по течению. Посмотрим, что будет. Время покажет.
Можно ли выжить, занимаясь музыкой исключительно? Можно, наверное. Зарабатывают же люди этим как-то. Можно, например, для Бьянки песни писать. Или для дуэта «Непара». Или там диджеить на гламурных вечеринках. У меня пока только музыкой зарабатывать не особенно получается.
О чем в плане группы мечтается? О стадионе Stade de France, конечно.