«Внутренне эти песни очень невеселые»
Как у вас проходит процесс подготовки к концертам? EIMIC раньше проходили по части гитарной музыки, а теперь вы заиграли больше электроники. Много приходится придумывать для живых выступлений? Мы первый раз в нашей истории сняли целый концертный зал для репетиций. Это такой заброшенный ДК, но здесь сделана нормальная репетиционная база с полным набором оборудования. Три дня с утра до ночи гоняем программу. Выкручиваемся как можем. Не думаю, что сейчас это всё прозвучит настолько круто, как, может, позже осенью. Но надо выступить, мы стараемся. Новые песни все равно сочинялись с гитарами, в более привычной для нас форме. То, что в некоторых песнях альбома гитары утоплены, не значит, что мы совсем откажемся от них на концертах — разве что в паре песен. В гитарах же мощи много. И будем обходиться теми синтезаторами и сэмплерами какие есть — есть пути, как это технически можно устроить. К осени надеемся все новые звуки играть уже полноценно.
Вы уже говорили, что продюсер Ричард Формби, с которым вы работали в этот раз, «строил» EIMIC. Не было обидно, или некомфортно, от того, что альбом вроде твой, а тебя задвигают? Опыт первых двух альбомов показал, что даже когда мы всё делали сами, не всегда получалось задуманное. А здесь перед нами сидел матерый профессионал, который много лет работал с огромным количеством хороших групп. Ну, если хочет он убрать какую-то партию — пусть уберет, может, так и нужно. Опыта у Ричарда было гораздо больше, что тут говорить, так что он нами стал восприниматься как некий третейский судья. Между нами самими были споры, как делать ту или иную вещь — и здесь как раз вступал он. Мне кажется, что всё хорошо получилось. К нему вообще подходило выражение «Less is more» — мы всё пытались напичкать, а он, наоборот расчищал.
Вы для него чем были — русской экзотикой или еще одной рабочей группой? Он профессионал и не включал этих штучек — «Вау! Россия!» Он разных групп за свою жизнь видел миллион, какая ему разница откуда они. Он получает за работу деньги и делает за них все самое лучшее. В этом смысле, даже при довольно сжатом графике не было спешки — но, при этом, он все равно мог задержаться в студии до трех ночи, если ему хотелось найти какой-то звук. Для нас там первые недели было просто выносом мозга. Столько звуков пропустить через себя за небольшое время. Там все нюансы начинают стираться в голове — а Ричард, вот, сидит и эти нюансы крутит. В этом смысле, альбом звучит гораздо круче, чем всё, что мы выпускали до этого — уже хотя бы из-за такого подхода.
За несколько лет вас не утомили слова о том, что EIMIC «звучит не по нашему»? За много лет это уже стало таким приятным, но все же штампом в отношении группы… Мне кажется, у нас сейчас о каждой более-менее качественной группе так говорят. Я как-то пошел ради любопытства по группам «ВКонтакте» более-менее известных команд, похожих на нас. И у всех на стенах были одни и те же надписи: «Вау! Я даже не знал, что они русские!» Так что мне без разницы. (Смеется)
Насколько вам помог контракт со «Снегирями» в том, что касается засветок?Их стало больше, да. Тут есть еще такая внутренняя тема — тебя самого начинает тошнить от того, что ты сам должен делать массу каких-то вещей. Звонить организаторам, устраивать самому эти концерты. А «Снегири» очень быстро разбираются с такими делами: диски сделают, картинки разошлют, концерты утрясут. Не сыр, конечно в масле, какие-то небольшие проблемы всегда есть, но они все равно делают раз в сто больше, чем мы могли бы сами.
С их контингентом не получилось ли так, что со всем своим суперзвуком вы волей-неволей попали в приятную, но несколько несоответсвующую вам лоу-файную компанию — Retuses и т.п. Это интересный вопрос — я даже не знаю, хорошо было бы, если бы мы попали в компанию или любимцы сайтов, продвигающих модную инди-музыку. Я помню, что сразу после появления мы же были модной группой — попали в Avant-тусовку, еще до появления трендовых сайтов типа Look At Me. В первые годы на нас приходили из-за того, что нас не столько слушали, сколько о нас слышали: мол, это круто. И я от таких концертов даже устал. Поначалу прикольно — много народу, все колбасятся, ты сам колбасишься от этого. Но в этом нет разумного зерна — это исходит не из сердца, а из такого куража. А мне лично такого уже хочется меньше всего.
У вас не возникало мысли, что с “Amber” вы можете растерять часть поклонников, которым ближе были ваши пост-роковые пробы сил? Этого мы точно не боялись. Даже готовы и, в чем-то, ждем. Когда мы выпустили первые три песни с “Amber”, люди стали спрашивать, «А где же «Speed My Way»? Нужно быть готовым к тому, что кто-то будет недоволен, мы к этому даже привыкли. Но оглядываться на прошлые альбомы не собирались.
Зато вы как-то сбоку подошли к компании и аудитории других российских инди-групп, которые сейчас засвечены и раскручены больше вас, типа Pompeya или Tesla Boy… У нас были опасения еще во время первых репетиций, что мы можем прозвучать слишком уж «в тренде». Не то, чтобы мы его боялись, но хочется быть лучше и интереснее его участников — не вставать в эту обойму. Но когда мы все начали записывать на студии, то поняли, что если мы и будем в чем-то совпадать с этим трендом, то только на поверхности. Внутренне эти песни очень невеселые. Они ритмовые, конечно, но это не вещицы, которым ты будешь подсвистывать — там мрак творится.
Название альбома пришло из образа мошки, застывшей в янтаре. На что сейчас похожа эта мошка-EIMIC?Этот альбом и есть застывший янтарь. Он нас «сфотографировал» и впаял в себя. Глядишь, через много лет, кто-то найдет блестящий кусочек с EIMIC внутри, будет разглядывать и удивляться.