Еврейский декаданс
Хореограф из страны, живущей в режиме то войны, переходящей в переговоры, то переговоров, переходящих в войну, сосредоточен на теме взаимопонимания, взаимочувствования людей. И надо сказать, что на этой стезе он достиг выдающихся успехов: вряд ли можно представить себе более согласованный, более чуткий друг к другу ансамбль, чем в «Батшеве». Артисты откликаются не только на жест другого, но на крохотный намек, на самое начало жеста — и в результате общее движение ансамбля становится мощным движением морской волны. То спокойной — и тогда зал замирает, почти перестает дышать, боясь упустить хоть секундную фазу движения, а ансамбль переливается, каждая фигура смещается лишь чуть-чуть, масса колышется и плещет кончиками пальцев. То грозовой — и сидящие на поставленных в полукруг стульях артисты по очереди меняют позу чрезвычайно резко: то вскидываются со стульев вверх, то рушатся вниз, с такой точностью, будто крайнего щелкнули, как костяшку домино, а он передал движение остальным. Это вот идеальное взаимодействие — самая сильная сторона ансамбля, и, хорошо понимая это, Наарин собирает в спектакль в основном массовые сцены.
Одна из самых ярких — кусок из «Анафазы», тот самый фрагмент, когда танцовщики спускаются в зал и вытаскивают на сцену зрительниц. Не «подсадку» — самых обычных дам и девиц, кто умеет танцевать, а кто не очень — и заставляют их участвовать в шоу. Кроме «Анафазы» в «Deca Dance» цитируются еще полдюжины спектаклей — и в том числе одноактовка «Три» на музыку «Гольдберг-вариаций» Баха, где классическая музыка скрещивается с Брайаном Ино, а танцовщики играют в гангстерскую Америку 20-х годов.
Анна Гордеева