Одри Тоту: «Известность для меня — как тюрьма»
Чем вас привлекла «Пена дней»?
Своей абсолютной сюрреальностью. Я чувствовала, что ни в чем подобном прежде не снималась, — и на съемках действительно царило настоящее безумие. Мы ездили на облаках и в прозрачных машинах. Декорации менялись на глазах, буквально каждый день трансформировались. Мишель Гондри неповторим. Он всегда очень близко принимает к сердцу все свои фильмы — его присутствие буквально чувствуется в кадре. Никто из известных мне режиссеров так хорошо не понимает анимацию — все потому, что он еще и фотограф и художник. Да он просто гений!
Почему после «Амели» вы не стали монетизировать этот успех в Голливуде?
Все очень просто. Я не из тех людей, кто стремится к славе или популярности. Иногда известность для меня — как тюрьма. Никогда не хотела отрываться от реального мира, настоящих людей. Знаете, у меня самая обычная, простая жизнь.
Но вы же осознаете, что даже спустя 12 лет после выхода «Амели» вы по-прежнему самая известная французская актриса…
Конечно — и думаете, меня это не тяготит? Еще как. Я не была готова играть по этим правилам, не хотела быть той, какой меня хотели видеть. Ничего подобного я себе не представляла и не желала. Наоборот, я всегда старалась избегать внимания — а тут вдруг оказалась в его центре.
Как же вы справились?
Научилась быть незаметной. Одевалась как обычный человек, а не кинозвезда. Не красилась. Простые блузки, джинсы, обувь. Ну вы понимаете… Все, лишь бы не выделяться из толпы.
Роли при этом вы выбирали какие угодно, но не обычные. Коко Шанель, хромая девушка из «Долгой помолвки»…
Я хотела следовать своему пути. Ни одна из моих ролей после «Амели» не сделала меня более известной — что меня нисколько не расстраивает.
Даже «Код да Винчи»?
Даже он. Я в первую очередь французская актриса и никогда не смогу быть актрисой американской. Отдаю себе в этом отчет. Не поймите меня неправильно, я люблю американское кино. И я страстно отношусь к своей работе, но работа — еще не все. Чтобы получать удовольствие от жизни, мне нужны моя страна, моя семья, мои друзья. Даже если бы мне нравилось сниматься в Голливуде, я не смогла бы там жить — была бы слишком несчастна.
Вас в свое время не задели многочисленные негативные рецензии на «Код да Винчи»?
Нет! Конечно, здорово, когда критики хвалят твой фильм. Но я знаю, что всегда будут те, кто доволен моей работой, и те, кто ее терпеть не может. Я нравлюсь одним. Другие меня ненавидит. Это часть работы. В любом случае, никто не сможет критиковать мою игру жестче меня самой. Я очень самокритична.
Вы ведь не хотели быть актрисой?
Даже не думала об этом. Сколько себя помню, хотела быть биологом и изучать приматов. Играть начала, только когда родители подарили двухнедельные актерские курсы — и то больше из чувства долга. Никогда не была уверенной в себе — не стала, на самом деле, и сейчас. Нет. Как была застенчивой, так и осталась.
Скоро же открывается выставка снятых вами фотографий. Волнуетесь, наверное?
Не то слово. Я уже десять лет занимаюсь фотографией и, кажется, наконец набралась смелости показать несколько своих работ нескольким людям. Надеюсь, ажиотажа не будет (смеется).
Вы ведь еще пишете. Что именно? Сценарии?
Нет, это не для кино. Скорее что-то, что можно будет взять в руки, хотя бы пролистать. Надеюсь, это будет похоже на книгу.
Роман?
Что-то вроде того (от смущения закрывает лицо руками)… Я годами боялась любой критики, любого суда. Только прихожу к пониманию того, что жить нужно для себя. Нельзя все время бояться того, что про тебя могут сказать другие.
Мне интересно, вы вообще считаете себя состоявшейся актрисой?
Ницше писал, что успех заключается в том, чтобы стать самим собой. У одних это занимает больше времени, чем у других. Как мне кажется, я наконец нашла ботинки по себе. Не знаю, значит ли это, что я состоялась, — но чувствую себя точно намного лучше, чем раньше.