За спичками
Первая постановка «Пламени Парижа» состоялась 7 ноября 1932 года – то есть аккурат в пятнадцатилетие Октябрьской революции. Более идеологически выдержанное произведение для этого случая было сложно придумать: автор оригинального текста – сын провансальского крестьянина Феликс Гра, свидетель становления молодой республики, писавший преимущественно об угнетении народных масс кровопийцами-аристократами. Роман, повествовавший о том, как марсельские крестьяне после заточения своего товарища в тюрьму местным маркизом отправились освобождать родину от монархии, превратился у хореографа Василия Вайнонена и композитора Бориса Асафьева в четырехактное эпическое полотно – причем сюжетом его революционность не ограничивалась.
Дело в том, что кроме собственно танцев, постановщики «Пламени…» вставили в спектакль оперные арии, кантаты для хора, пантомимные сцены, над которыми трудился театральный режиссер Сергей Радлов. Получился настоящий блокбастер: зрители вспоминали, что сцена, где толпа движется на зрительный зал со штыками, выглядела как нельзя убедительно (по иронии судьбы,
партер на премьерном показе чуть менее чем полностью был заполнен партработниками). Однако впоследствии от исполинского размаха было решено отказаться в пользу динамики действия: высидеть четыре длинных акта с прологом мог далеко не каждый.
В театральной афише «Пламя…» закрепилось на целых двадцать лет – и неудивительно, что после долгого забвения об этом образце «большого стиля» в конце нулевых вспомнил Алексей Ратманский. Впрочем, его «Пламя…», поставленное в Большом театре, было не реконструкцией, а самостоятельной авторской версией: постановщик резко поменял акценты, введя в либретто любовную линию марсельского бедняка Жерома и дочери маркиза Аделины (которую в финале ведут на плаху) и оставив от оригинальной хореографии Вайнонена лишь несколько фрагментов (впрочем, сам он объяснял это тем, что записей изначального спектакля почти не сохранилось). 
Главному балетмейстеру Михайловского Михаилу Мессереру, взявшемуся за восстановление канонической версии «Пламени…», легче: будучи очень юным, он тем не менее застал этот спектакль – так что нынешние марсельцы (среди которых Иван Васильев и Денис Матвиенко) под его руководством наверняка зажгут в полном соответствии с традициями первых пятилеток.
5 фактов о балете
1. Мать хореографа Михаила Мессерера – выдающаяся советская балерина Суламифь Мессерер – исполняла в канонической версии «Пламени Парижа» одну из главных ролей. По ее воспоминаниям, штурм дворца Тюильри в спектакле «смотрелся планетарным катаклизмом, чем-то вроде последнего дня Помпеи».
2. Работавший над спектаклем художник Владимир Дмитриев никогда не был в Париже, поэтому в его декорациях угадывалась архитектура не французской столицы, а Петербурга.
3. Хореограф Василий Вайнонен также практически не использовал элементы народных танцев: однако во время гастролей во Франции его «танец басков» получил самые восторженные отзывы самих басков.
4. Кроме театра им. Кирова и Большого театра, «Пламя Парижа» ставили в СССР в Новосибирске, Перми, Харькове и Свердловске.
5. Одной из главных особенностей балета стало обилие массовых сцен. В новой версии спектакля задействована вся труппа Михайловского – 150 человек.
Михаил Мессерер, хореограф:
«Пламя Парижа» в хореографии Василия Вайнонена – это спектакль, которым мы, если хотим считать себя наследниками достижений советского балета, должны особенно дорожить. Я долгие годы работал в ведущих западных театрах, и везде наблюдал, с какой гордостью, с каким почтением там относятся к лучшим постановкам предшественников. Энтони Тюдор и Фредерик Эштон в Англии, Ролан Пети во Франции, Джордж Баланчин в США – за их постановками там трепетно следят, берегут, сохраняют на сцене, передают новым поколениям исполнителей. «Пламя Парижа» Василия Вайнонена имеет не меньшую художественную ценность, и я считаю своим долгом вернуть ее в репертуар, познакомить новое поколение зрителей с этой яркой исторической фреской.