«Не все поп-музыканты — идиоты, и не все рокеры — ангелы»
Мои поздравления: вижу, вашу музыку часто ищут на Яндексе — массированное промо на Первом дало ощутимые результаты. Но вот, положа руку на сердце, вы согласитесь еще раз с вышки прыгнуть — или на льду станцевать, как наши звезды тут делали? Когда предложили поучаствовать в «Вышке», положа руку на сердце, я согласилась с удовольствием. Обожаю воду, плаваю где только возможно — и намедни в Ялте в прохладном море поплавала перед выступлением, и в центре Туна в Швейцарии на гастролях с моста прыгали в реку…. К тому же, в «Вышке» была возможность поучиться прыгать у чемпионов. Кто ж откажется?! Я не вижу ни хорошего, ни плохого в таких проектах. Тем более это «френчайзы», готовые проекты, приобретенные там-сям. И зарубежом они популярны. Вряд ли я согласилась бы на перво-попавшийся проект в погоне за тв популярностью. Я уже отказалась от участия в паре таких шоу – не по мне были они. При этом, вряд ли бы я отказалась от проекта, основанного на конном спорте.
Вообще ваш репертуар для широкого российского слушателя, в основном, русскоязычный. Запад же интересует, в первую очередь, ваше близкое к аутентичному творчество, на узбекском. Не интересней ли было бы нашу публику познакомить, в первую очередь, с традицией вашего народа? Интересней ли, не знаю, но интересно — точно. И поэтому я убеждала английский лейбл Real World Records дать лицензию российскому лейблу «Мистерия Рекордс» на выпуск альбомов Sen и Yol Bolsin в России. Нехотя, но согласились. И результат — эти компакт-диски стали менее дорогими, так как изготовлены тут, а не импортированы из Англии. На очереди выпуск альбома Tortadur — мой сборник узбекских народно-классических песен. Да и на концертах пою часто по несколько песен на узбекском. Что касается моего репертуара в России — он русскоязычен в меру моей русскоязычности. Я живу и в узбекской, и русской средах. Оба языка — одинаково родные. Я люблю петь и на том, и на этом. В данный период моей жизни и на этой земле у меня идеальная возможность делать то, что хотела делать ранее – записывать и петь еще на одном моем родном языке.
Очень рад, что вам удалось познакомиться и спеть с Пелагеей, она очень высокого мнения о вас и как об артисте, и как о человеке. Можно ли надеяться на продолжение вашего сотрудничества — диск, например? С творчеством Пелагеи я знакома давно. Недавно посчастливилось выступить на ее фестивале, да еще и вместе с ней спеть. Она настоящий артист, серьезно подходит к музыке, песне – и очень хороший человек, не заморачивается по пустякам. Как только появится подходящий материал, думаю, споем вместе. Мы уже говорили с ней на эту тему.
Как-то отличался процесс работы и общения с миром российской эстрады — и с рокерами, Бутусовым, БГ? Я не хочу противопоставлять никого и ничего. Не все поп-музыканты – идиоты, и не все рокеры – ангелы. Сидеть и анализировать это нет ни времени, ни желания. Что ж до общения с Вячеславом Бутусовым, Борисом Гребенщиковым, Виктором Сологубом – это очень свободные люди, с ними дышиться как должно дышаться. С ними приятно расти.
С большим интересом ознакомился с вашим последним на этот момент релизом, ораторией «Мария магдалина». Как сложилось ваше сотрудничество с Петером Вяхи? Сочинял ли он ораторию специально для вашего голоса? Чем вам интересна история Марии Магдалины? С Петером познакомилась лет восемь назад, наверное. Он пригласил меня спеть партию сопрано в его кантате «Green Tara». Это было интересное произведение. Мы пели эту кантату вместе с эстонким девичим хором «Эллерхайн» в Таллине и Тарту. Но на этом наше общение не закончилось. Однажды позже он мне сказал как-то за ужином в Таллине, что он хочет приступить к более фундаментальному произведению, основанному на коптских древних рукописях. Естественно, я выразила свои интерес в исполнении, ведь Петер Вяхи своеобразный интересный композитор. И вот пару лет спустя я уже стою в окружении рижского хора, национального оркестра, итого 200 человек на сцене, исполняя партию Марии Магдалины. Мне было легко и удобно петь – Пеетер действительно учитывал мое пение в написании оратории «Мария Магдалина».
Над чем вы работаете сейчас? В эти дни я работаю над двумя альбомами. Первый альбом – это русская версия моего англо-язычного альбома, который уже написан, но будет выпущен вместе с русским вариантом. Сейчас мы добиваем тексты. Осталось совсем немного. Его мы записывали в Бристоле вместе с моим другом-музыкантом Олли Смитом. Вслед за ним выпущу альбом записанный с парижским струнным квартетом и фортепиано. Материал уже находится в лондонской студии Abbey Road на сведении. Пока о нем мне сказать более нечего.
Какая программа будет на концерте в Петербурге? Кто да кто будет на сцене с вами? Ожидаются ли приглашенные артисты? Даже не знаю. Я не готовлю заранее списка песен. Приблизительно знаю, что буду петь, но точный список будет известен в день самого выступления. Приглашенных же артистов не будет – не предполагается.
В 1980-е мой отец вел курс в Ташкентском театральном институте, говорил, что узбекская культура была на подъеме. Что вы скажете о ее состоянии сейчас? В нормальном состоянии, то есть где-то слабовато, где-то хорошо. Зависит от того, с какого ракурса смотреть. Я не знаю, что творится с культурой в общем понимании этого слова. Но людей, которых я вижу, с которыми знакома – узбекистанские художники, музыканты, актеры, поэты, комедианты – вселяют в меня оптимизм и надежду. В конце концов, это не люди сохраняют культуру, а культура сохраняет людей.