«Это момент доверия — позволить кому-то дать тебе топором по голове»
Time Out расспросил актера Андрея Смолякова, каково ему было общаться с 3D-камерой и английскими актерами, занятыми в картине, и выяснил у художника по пластическому гриму и спецэффектам Петра Горшенина, как казака превратить в сома.
«Википедия» утверждает, что фильм снят по первой редакции гоголевского «Вия». Нам ее читали, но у Гоголя там небольшие изменения в финальном варианте. Ну и вы так не позиционируйте – это довольно оригинальный сценарий по мотивам. Не было ни английской линии, ни отца Паисия, которого я играю.
Какое движение придает действию ваш герой? Одно из основополагающих. Вопрос деликатный, мне об этом запрещено говорить. Как человек он – истинно и истово верующий.
Концепция не менялась – менялись только лица актеров, которые постарели за эти пять лет. Единственное, что отрадно, чему годы пошли на пользу – продюсеры пришли к выводу, что надо снимать в 3D. Это придало фильму дополнительный аромат и флер.
Работа на 3D-камеру как-то отличается от обычного варианта? Главное отличие – эту камеру надо долго-долго собирать, но это работа не актеров, а операторской группы. А для себя я понял, что немного по-другому надо существовать в кадре, пластика должна быть более отточенной. 3D-изображение не выдерживает такой суетливо-бытовой жестикуляции.
Насколько оправдана английская линия с путешественником, которого играет Джейсон Флеминг? Она оправдана по двум параметрам. Во-первых, с точки зрения творческой подачи картины: мы видим себя лучше, когда смотрим на себя со стороны, чужими глазами. Если бы мы имели возможность отстраненно смотреть на себя и в жизни, мы бы, наверное, много чего неожиданного заметили. Поэтому такое отзеркаливание при помощи условных англичан: ретроградов, консерваторов, островитян – пошло на пользу и сюжету. Во-вторых, это и коммерчески интересно для проката картины за пределами нашей родины – все-таки известные и неплохие английские актеры участвуют, которые и в голливудских проектах успели поработать.
Как происходило общение с заморскими гостями на площадке? Нормально, живо. Пока хватало знания английского, общались просто, когда не хватало – прибегали к помощи переводчиков. А с точки зрения профессиональной – я несколько раз работал с иностранными коллегами, довольно известными, – удивительную вещь заметил. Это даже цеховой солидарностью не назвать, просто не подразумевается дистанцирования друг от друга. Все время в работе, все время в сцепке, без звездных фанаберий. С Джейсоном вообще смешно получилось: нас познакомили на съемках сцены, где его нужно бить топором. А это момент доверия – позволить кому-то дать тебе топором по голове.
Спецэффекты, нечисть всякую можете оценить? Пугают? Пугают (смеется). В этом смысле картина совершенно не стыдная. Не буду говорить глупых фраз, что мы кого-то переплюнули, но сделано все качественно и местами по-хорошему страшно. Может, не до сердечных приступов, но по законам жанра все близко к идеалу.
Как бы вы сравнили ваш фильм с советской экранизацией? Советский «Вий» с Куравлевым и Варлей – это великое кино, которое в свое время просто шарахнуло по мозгам подраставшее поколение. Я дошел от дома до кинотеатра за двадцать минут, а после просмотра за три минуты долетел до подъезда. Но сравнивать не надо – это все равно что сравнивать домашний телефон с нынешними мобильными.
Что бы вы в реальной жизни назвали нечистой силой? Попробую чувства облечь в словесную форму (задумывается). Наверное, это досужие домыслы, которые живут внутри нас самих.
Петр Горшенин, художник по пластическому гриму и спецэффектам: «Наша работа в проекте состояла в том, чтобы придумать и разработать как монстров, так и простых персонажей, включая самого Грина. Мы занимаемся созданием реальных муляжей и грима, которые используются в фильме как сами, так и в качестве моделей для создания компьютерных спецэффектов. Работа эта очень кропотливая: для начала придумывается эскиз и лепится скульптура, затем мы разрабатываем каждый волосок, каждую шерстинку, которую потом вживляем в кожу, и все это великолепие надевается на актеров. Основной задачей было создание самобытных персонажей, совершенно отличных от западных.
В работе над образами я руководствовался лишь собственной фантазией. С помощью ассоциаций, которые непрерывно возникают в голове, можно придумать очень многое. Ну и конечно, нельзя не принимать во внимание те образы и ассоциации, которые связаны с русским бытом и сказками. Например, для персонажа казака (а какой же казак без пышных усов) монстр был придуман по аналогии с русской рыбой сом, которая имеет длинные завитые усы.
Если взять западную культуру создания образов монстров, то там все просто: либо насекомое, либо чужой. Разница лишь в том, что у одних шипов меньше, у других больше. То есть человеческое в них уже утеряно. Но нет ничего страшнее человеческого! Мы старались отойти от биологических подробностей в создании образов. Из каждого монстра выходят сущности, которые олицетворяют их пороки, и при этом все они являют собой некую единую концепцию, формируют одну идею».