Безмятежный дикий
Олег Котельников — классик при жизни, легенда. В 80-х вместе с Тимуром Новиковым он основывал группу "Новые художники", из которой потом выросла Новая Академия изящных искусств. Зажигал в "Поп-механике" Сергея Курехина, кривлялся и философствовал о смертельно серьезных вещах с некрореалистами. Коллеги говорят о нем только в превосходной степени: он и "самый дикий", и "самый утонченный". Чествуют 49-летие классика бурно — мини-фестивалем его имени.
С биографией мастера можно будет познакомиться на выставке "Продукты жизнедеятельности". О "диком" героическом периоде творчества расскажет экспозиция "Никто не хотел работать". А "Зрелость" — о том, что сейчас. Вторая часть фестиваля пройдет в Москве. В Третьяковской галерее публике покажут полотна Котельникова разных периодов. Сам художник к этому предъюбилейному чествованию безразличен. Он живет другим.
Фестиваль — это итог? Время собирать камни?
Все гораздо проще. Была такая песня у моего ныне покойного приятеля Алекса Оголтелого. Заканчивалась она так: "49 лет — это не срок, и расстрела не дают". В этой песне есть драйв 80-х, которого сейчас почти нет уже. Сейчас большинство художников в каких-то непонятках. Я даже заметил, что слова "советский" и "светский" отличаются одной буквой. Что тогда, что сейчас, — все построено на быстрой смене картинок. Все бегут куда-то, гонятся за чем-то. А я дзен-буддист, иначе — пофигист. Ничего не колышет — ни внутри, ни снаружи.
Даже собственный фестиваль?
Да не я это придумал. Просто друзья все спрашивали, когда выставка, а 50-летие отмечать -неинтересно, банально. Вот и получился такой фестиваль. Что-то коллеги придумали. К примеру, куратор Андрей Хлобыстин предложил сделать выставку "Зрелость". Сказал, что если в фестивале будет выставка "Героический период", то должен быть и зрелый. Я согласился. Хотя что такое зрелость? Она от слова "зрить" или "зреть"?
Выставка героического периода тоже называется красноречиво: "Никто не хотел работать"…
Это целая история. Был у меня тогда знакомый, типичный городской сумасшедший. Ездил на инвалидном кресле по Невскому проспекту. А в свободное время писал книгу "Никто не хотел работать". Так мне этот колоритный человек понравился, что героический период малеванья сам собой стал ассоциироваться с этим названием. Тогда институций современного искусства не было, все, как антенны, ловили воздух, делились впечатлениями. Так и должно быть, ведь когда тебя учат, ты превращаешься в вечного ученика. С годами таким становится труднее летать — тяжесть тела мешает.
А вы телом еще не тяжелы?
Нет, конечно. Я ведь больше 30 лет мяса не ем. Это очень важно — следить за внешним через внутреннее.
И за эти тридцать лет Олег Котельников изменился?
По сути — нет. Генетическая память постоянна. Люди доходят до какого-то периода в раннем детстве и такими остаются на всю жизнь. Я вообще в себе перемен не ощущаю. Хочется похулиганить, расслабиться. Нужно попытаться не затоптать в себе ребенка. Тогда можно будет пройти и огонь, и воду, и медные трубы.
Вы все это уже прошли?
Давно. Теперь это уже неинтересно. А интересно, к примеру, слово, семиотика. Я считаю, что человек как гармонизатор должен познавать новые сферы. Он — стержень, вокруг которого формируется некий столб. И этот процесс постоянен. Поэтому фестиваль — это не подведение итогов. Захотели сделать выставку — сделали. Нашли много разных работ у Тимура Новикова, у Ивана Сотникова, у коллекционеров. Все это будет показано здесь в нескольких местах и в Москве, в Третьяковской галерее. Говорить о них нет смысла, нужно видеть. При этом нужно иметь в виду, что эти работы, как и все искусство — иллюзорны. Это отражающая структура. В сущности, все вокруг нас иллюзорно. И мы с вами только кажемся друг другу.