Ольга Киселёва: миссия искусства — исследование общества и окружающего мира

— Что для вас современное искусство? Творческий процесс или система кодов современной культуры?

— Современное искусство — это один из методов исследования мира. Любое исследование включает в себя как творческий процесс, так и скрупулезную работу по сбору и обработке данных, и создание картины окружающего мира на основе анализа материала. Эта картина, наверное, и есть система кодов современной культуры.

— Искусство развивается по своим особым законам. Какие тренды сейчас набирают обороты?

— Мне не нравится, когда в такой серьезной области, как исследование мира, заводят речь о трендах и наборе оборотов. Я считаю, что искусство становится все более и более серьезным и глубоким, все больше похожим на науку. Сегодня искусство и наука сближаются, устанавливая общую систему визуальных и семантических кодов.

 — Что вас как художника сегодня волнует?

— Художник является частью общества, наиболее прогрессивной его частью, авангардом. Поэтому, как и все общество, меня сегодня заботят проблемы экологии, миграции, изменения климата… Интересует роль и место искусственного интеллекта, возможности взаимодействия с интеллектом природным.

— На Санкт-Петербургском международном культурном форуме вы будете дискутировать на тему сайнс-арт. Для тех, кто не в курсе: какие эстетические (или вполне практические) задачи решает это направление современного искусства?

— Сайнс-арт, как и все остальное современное искусство, пытается идентифицировать проблемы общества и предложить решения этих проблем. Выразительный язык настоящего сайнс-арта — это не техногенные конструкции, а традиционный пластический и эмоциональный язык искусства.

Искусство становится все более и более серьезным и глубоким, все больше похожим на науку. Сегодня искусство и наука сближаются, устанавливая общую систему визуальных и семантических кодов

Разница заключается в том, что художники сайнс-арта сотрудничают с учеными в анализе интересующих их вопросов. Они действуют не в одиночку и не только по художественному вдохновению, а подкрепляют свое художественное видение опытом научных исследований. Их аргументы не только эстетические и философские, но и научные.

— Что для вас является самым важным в сайнс-арт? Вы работаете в этом жанре? Если да, то почему вы выбрали это направление как метод высказывания?

— Я не только работаю в области сайнс-арта, но и основала совместно с Университетом Сорбонна первую в Европе лабораторию, исследования которой посвящены специфике этого жанра. В нашей лаборатории я руковожу коллективом исследователей и аспирантов, работающих на стыке науки и искусства. Мы учим студентов взаимодействию с наукой и современному искусству параллельно.

Сайнс-арт кажется мне наиболее актуальным сегодня языком из всех, которые использует современное искусство. Учитывая изменение роли искусства и переход его из разряда декоративного жанра в исследовательский, художественный проект обогащается и уточняется благодаря взаимодействию с наукой. Красота — это точность. 

Со своей стороны наука также обогащается благодаря присутствию художников в научных лабораториях и их нетрадиционному видению мира. И многие известные мне открытия в области науки в последние годы были сделаны как раз благодаря сотрудничеству с художниками, философами и другими представителями смежных профессий.

— Есть ли место сайнс-арт в России, ведь отечественная публика достаточно консервативна? На чьи работы стоит обратить внимание?

— Мне кажется, что сайнс-арт — это как раз наиболее выразительная идентичность российского искусства. 

Дело в том, что наша система образования, а также система интеллектуальных ценностей кардинально отличается от системы, господствующей во всем мире. 

В большинстве западных стран точные науки являются наиболее престижными в профильном обучении. Во Франции лучшие ученики соревнуются за место в инженерных вузах и становятся инженерами. В искусство же идут те, у кого были двойки по математике. Как следствие, боязнь математики, а также физики, химии и всех остальных наук часто остается у этих вынужденных гуманитариев на всю жизнь. Какой уж тут сайнс-арт!

В России же гуманитарное образование пользуется гораздо большим престижем. В художники здесь идут не худшие, а лучшие. У нас были пятерки по всем предметам. Мы не боимся ни математики, ни физики, ни астрономии, ни биологии. 

Кроме того, наше среднее образование традиционно очень высокого уровня в области точных наук. Поэтому обыкновенный российский выпускник средней школы имеет по математике и физике уровень западного бакалавра математического факультета. И это касается не только художников, но и российской публики, гораздо лучше подготовленной к восприятию сайнс-арта, чем западная, а тем более — восточная, за исключением может быть Японии…

— У вас очень интересная биография: когда-то давно вы закончили классический художественный ВУЗ в России, и у вас на тот момент сформировалось определенное понимание искусства, его роли. Сейчас вы живете и работаете во Франции: преподаете, занимаетесь современным искусством. Как преобразовалось ваше понимание искусства и его роли (миссии), спустя десятилетия?

— Я бы не сказала, что мое понимание роли искусства изменилось. Оно просто уточнилось, благодаря общению с коллегами со всего мира, интенсивной университетской работе и участию во многих серьезных событиях современного искусства, таких как Венецианская, Берлинская, Стамбульская или Московская биеннале, выставки в Центре Помпиду, МОМА или Гугенхейме. Везде роль искусства воспринимается как миссия исследования общества и окружающего мира.

— Современная жизнь — это суперскорости, супертемпы и, зачастую, неумение замедлиться, остановиться, осмотреться, насладиться моментом. Как работает в этой ситуации современное искусство? Как газ или как тормоз, если проводить аналогию с автомобилем?

— Я бы сказала — как дальний, а иногда и ближний свет!

_{Беседовали Екатерина Соловей и Юлия Добровольская}