Денис Драгунский: я бы хотел написать искреннюю и злую автобиографию

— Каким в вашей памяти сохранился образ вашего детства?

— Это может прозвучать странно, но — ощущение свободы. Я сделал уроки и вышел во двор гулять — и я свободен на три часа, меня никто не контролирует, никому дела нет, где я: поехал зайцем на трамвае по городу или пошел в соседний двор играть в ножички.

Мое детство — это ощущение свободы. Сделал уроки и вышел во двор гулять — и свободен на три часа, меня никто не контролирует, никому дела нет, где я: поехал зайцем на трамвае по городу или пошел в соседний двор играть в ножички

На даче я вышел за калитку — и могу идти в лес или на речку, жечь костер, купаться, кататься на лодке или ездить на велосипеде по окрестным поселкам.

— Для многих людей, проживших, пускай и не очень-то щедрое, но счастливое советское детство, современное детство кажется каким-то ущербным, хотя это, конечно не так. Современные дети читают Драгунского? Как считаете, им понятны знаменитые шутки? У вас есть обратная связь с современной аудиторией читателей Виктора Драгунского?

— Современное детство не то что бы ущербное, но оно какое-то «под колпаком у родителей». Да, нынешние дети читают Драгунского, и всё понимают, и смеются всем шуткам — и я могу это подтвердить, потому что регулярно встречаюсь со школьниками, объясняю им, что в «Денискиных рассказах» подлинная правда, а что — писательский вымысел. Так что обратная связь есть!

— Какие традиции вашей семьи для вас до сих пор важны, вы их придерживаетесь и передаете дальше следующему поколению?

— Главная традиция — это любовь к старым друзьям. Мой отец всю жизнь дружил со своими одноклассниками, они постоянно общались. Мы в нашей семье очень ценим старую дружбу, нашей компании уже много лет, у нас есть традиционные встречи, общие праздники.

— Какая история из рассказов отца вам до сих пор кажется самой смешной?

_{Виктор и Денис Драгунские, фото из семейного архива}

— Это история про «Третье место в стиле баттерфляй». Тем более что это, если честно, единственный из «Денискиных рассказов», который целиком и полностью, ну просто на 100%, соответствует реальности. Это на самом деле было!

— Какая история из вашей детской жизни вам до сих пор кажется самой смешной?

— Я пришел в третьем классе в новую школу. Из 92-й в 175-ю, мы переехали в новый дом, в другой район. В прошлой школе была одна девочка, которая учила мальчишек целоваться. Я на переменке спросил: «А вы тут в вашей школе целуетесь с девочками? А то давайте, будем учиться!». Конечно, все тут же начали целоваться (ну, вы понимаете как: тыкаться носами друг другу в щеки) — но кто-то наябедничал. Мою маму вызвали в школу, и мне устроили выволочку. Тогда я очень переживал, а сейчас вспоминаю со смехом.

— Присущий Виктору Драгунском дар смешить людей — это, как говорят сейчас, бесценно. А ваш дар — он какой?

— Я умею рассказывать истории. Внятно, интересно и коротко.

— 1 декабря исполнится 105 лет Виктору Драгунскому. Вы занимаетесь популяризацией наследия отца. Что сделано в этом направлении за последние годы? Что вам кажется особенно важным?

— Самое главное, что «Денинскины рассказы» постоянно переиздаются. Недавно была издана интересная книга «Виктор Драгунский, Денискины рассказы, и Денис Драгунский, О том, как все было на самом деле». Думаю, из названия все ясно. Я там рассказываю про нашу детскую жизнь в конце 1950-х — начале 1960-х годов. Там чудесные картинки — телефон с диском, ручка и чернильница, керосинка, кухня в коммунальной квартире, большой старый двор и прочие детали тогдашней жизни.

«Денискины рассказы» переведены на многие языки, даже на «подонский». Нашлись прилежные ребята, которые не поленились расцветить речь персонажей совсем неприличными словами, и вывесили это в интернет — тоже ведь свидетельство популярности!

А еще, в прошлом году в серии «Литературные памятники ХХ века» вышла замечательная книга «Рыцари и еще 60 историй» с большим биографическим очерком Марины Щукиной (из которого я узнал много нового о своем отце и его предках) и подробнейшими комментариями Ольги Михайловой и Ильи Бернштейна, на 120 страниц, с бесчисленными фотографиями и историческими справками, с раскрытием всех прототипов. Вот один раз мелькнул в рассказе какой-нибудь дядя Юра — а комментатор объясняет, кто это был на самом деле. Поразительно!

— На какие языки переведены «Денискины рассказы»? Где знают и ценят творчество Виктора Драгунского?

— На многие языки. На чешский, словацкий, болгарский, польский, украинский, грузинский, английский, немецкий, японский — простите, если не все вспомнил. Даже на «подонский» — нашлись прилежные ребята, которые не поленились расцветить речь персонажей совсем неприличными словами, и вывесили это в интернет; тоже ведь свидетельство популярности!

— У вас удивительно легкий и лаконичный слог — рассказы читаются на одном дыхании. Над чем вы работаете сейчас? И над чем бы хотелось поработать в будущем?

— В конце декабря в АСТ, в редакции Елены Шубиной, выходит мой новый сборник рассказов под названием «Соседская девочка». А сейчас я, как и всегда, каждый день пишу свои рассказы, один за другим, накапливая их уже для следующей книги. Наверное, скоро начну писать новый роман, его сюжет постепенно формируется у меня в голове; вот как увижу его целиком, во всех подробностях — тут же приступлю к работе. А в будущем хотелось бы написать подробную, искреннюю и злую автобиографию.

— Какие темы в журналистике вам до сих пор интересны, и об этом не надоело писать?

— Интереснее всего то, что сейчас происходит с культурой. Не с театром, кино и живописью, а с культурой в целом — с системой норм и запретов, то есть с матрицей общества. Сейчас вся эта система распадается на наших глазах. Почти всё, что еще двадцать-тридцать лет назад было безоговорочно «нельзя», сейчас стало «можно» и даже «нужно». Ну, в крайнем случае «а что тут такого». И непонятно, что придет на смену рухнувшим нормам.

— Какой совет отца, данный вам, до сих пор актуален?

— Отец говорил мне, когда я был старшеклассником: «Выбери себе очень узкую специальность, и стань в ней настоящим специалистом». Поэтому я по окончании МГУ стал специалистом в области греческой палеографии, умел читать, распутывать и сличать средневековые византийские манускрипты. Не так важно, что я, в конце концов, отказался от научной карьеры — важен сам принцип. Вот и сейчас, под старость выбрав судьбу писателя, я стал новеллистом в точном смысле слова, то есть мастером короткого динамичного рассказа с резкими сюжетными поворотами, неожиданным финалом и точно очерченными характерами. Новелла — особый жанр, и я счастлив, что добился в нем некоторых успехов.

_{Беседовала Екатерина Соловей}

_{Портрет Д. Драгунского — фотограф Виктория Ивлева​}