Четвертый храм. Что надо знать об Исаакиевском соборе
Храм фактически посвящен Петру I
Мальчик Петруша, наследник царя Алексея Тишайшего, родился 30 мая, в день поминовения святого инока Исаакия Далматского. Он был известен тем, что предсказал гибель тирану Валенту, который правил Константинополем и закрыл все православные храмы в стране. Исаакий трижды объяснял императору, что это плохо кончится — но его, конечно, не слушали и бросали в пропасть, откуда инок возносился и опять предупреждал. В результате Валента убили во время военного похода, как и было предсказано, а новый император велел снова открыть храмы. Петру I очень нравилась эта история, святого он считал своим покровителем и весьма почитал. Впоследствии, когда на престол взошла Екатерина II, создавшая культ «царя-плотника», наследницей которого себя считала, она решила отстроить роскошный храм в честь Петра — посвященный, разумеется, Исаакию Долматскому. Надпись на северном портике «Господи, силою твоею возвеселится царь» можно считать сутью всей истории создания собора.
Современный Исаакиевский собор — четвертый по счету
В истории Иерусалима есть Первый и Второй храмы. В истории Петербурга — четыре Исаакия. Первый храм был построен еще при жизни Петра, в 1707 году, по его приказу. Собственно, его даже не строили, а переделали из «чертежного амбара» при Адмиралтействе, и в 1712 году государь венчался тут со своей супругой Екатериной. А еще через пять лет храм разобрали на доски, потому что город становился все больше, и сюда уже не влезали все желающие помолиться.
Второй храм строили уже в камне, и Петр лично заложил первый камень в основание. Архитектором был Георг Маттарнови — из его работ в Петербурге сохранилось только здание Кунсткамеры. По виду церковь очень напоминала Петропавловский собор, у нее даже были часы-куранты, которые Петр ради такого дела привез из Амстердама.
В 1735 году в шпиль ударила молния и случился пожар. Пришлось восстанавливать здание — и выяснилось, что вода основательно подмыла грунт, церковь оползает в Неву. В 1763 году храм разобрали, роскошный иконостас передали куда-то на хранение, и с тех пор его больше никто не видел.
Третий Исаакий проектировал при Екатерине II Антонио Ринальди, архитектор Мраморного дворца. Там должно было быть 5 куполов и изящная колокольня в три яруса, но Ринальди уехал из России, Екатерина умерла, работы остановились. Вступивший на престол Павел I очень не хотел монументального недостроя в центре города, тем более начатого его матушкой, которую Павел не любил. И архитектор Винченцо Бренна получил приказ завершить храм как можно скорее — при этом расходы были сокращены, весь мрамор император забрал на строительство Михайловского замка, и Бренна пришлось торопиться и сильно экономить.
В итоге получилось довольно уродливое здание с мраморным низом и кирпичным верхом, над которым не смеялся только ленивый. В Петербурге ходила эпиграмма: «Се памятник двух царств, Обоим столь приличный: На мраморном низу Воздвигнут верх кирпичный».
Павел между тем достроил свой замок и скончался там через год после этого знаменательного события. Его сын и наследник Александр I потребовал Исаакиевский собор разобрать для перестройки. Тут же возникла новая эпиграмма: «Сей храм трех царствований изображение: Гранит, кирпич и разрушение».
Исаакиевский собор был дебютом Монферрана
Как бы странно это ни звучало, но Исаакиевский собор стал первым архитектурным проектом Огюста Монферрана. 25-летний француз вообще практически не имел опыта, необходимого для столь грандиозной работы — тем не менее, по протекции Бетанкура ее получил именно Монферран, а не знаменитые Кваренги или Камерон, которые честно участвовали в конкурсе на лучший проект. Монферран же принес Александру I альбом, где было 24 рисунка с вариантами будущего собора. Художником он был прекрасным. Император с интересом полистал, выбрал и напомнил, что от разобранного храма остались три освященных придела, которые надо сохранить. В итоге нехватка опыта обернулась большими проблемами. Монферран пытался по максимуму сохранить остатки третьего храма и в результате допустил несколько грубых ошибок при строительстве. Более опытный коллега, Антон Модюи, указал ему на это и Монферран, мягко говоря, не пришел в восторг, однако в конце концов согласился приостановить строительство и через шесть лет разработал новый проект собора — того величественного сооружения в стиле классицизма, которое и стало четвертым Исаакиевским собором.
Это был самый дорогой храм в Европе
Начатый в правление Александра, Исаакий был достроен при Николае I — и когда государю принесли смету текущих работ, он пришел в некоторое изумление. Только закладка фундамента обошлась в 2,5 млн рублей, что неудивительно: это почти восемь метров каменной кладки, которая покоится на 24 тысячах свай. 48 гранитных колонн тоже были дорогим удовольствием. Их вырубали в карьере близ Выборга, доставляли в Петербург по первой в стране и специально ради этого построенной железной дороге, а затем при помощи очень сложной системы ставили 17 метров цельного куска гранита на портик за 45 минут.
Посмотреть на это чудо собирались толпы, ради него приезжали в Петербург иностранцы. Всех поражало, что колонны, во-первых, стоят прямо под собственным весом, во-вторых, что их ставят до строительства здания, а не после. Меж тем и для стен было придумано оригинальное решение: Монферран чередовал кладку кирпичом и гранитными блоками, что придавало стенам идеальную прочность и было абсолютным новаторством по тем временам. Наконец, отдельное чудо составляет купол — полностью металлический, чтобы сделать его легче. А была ведь еще отделка, которая тоже стоила недешево.
В совокупности за 40 лет строительства Исаакиевского собора было потрачено больше 23 млн рублей. Но была у этого храма и более дорогая цена. На его возведении работало в общей сложности более 400 тысяч крепостных и государственных крестьян. Примерно 100 тысяч из них в результате умерли от болезней или несчастных случаев. Только при золочении купола и деталей интерьера погибло больше 100 человек.
Строительство собора положило начало русскому мозаичному производству
Хотя над мозаичными картинами в России работал еще Ломоносов, широко она не использовалась, и секреты изготовления смальты были благополучно похоронены. Возведение Исаакиевского собора изменило все: храм в сыром климате, близко к Неве нельзя было расписывать внутри масляными или восковыми, как это предлагалось изначально, красками по грунту. Монферран потратил много сил и времени, доказывая коллегам и Николаю I, что живопись окажется недолговечной. В конце концов ему это удалось.
Учиться мозаичному искусству в Италию отправились четыре художника, которые по возвращении начали работать в специально созданной мастерской при Академии художеств. К тому времени в храме уже полным ходом шла отделка, Федор Бруни написал «Страшный суд», а Карл Брюллов — «Богородицу во Славе». Первой мозаикой Исаакия стала часть иконостаса первого яруса, где были изображены Святая Екатерина и святой Николай. Делали так: на гипс с окантовкой наносили через кальку контуры будущего рисунка, а потом по кусочкам подбирали смальту под оттенок и помещали на место сколотого гипса. Потом мозаику переворачивали, обернув тканью, чтоб не развалился набор, и заливали цементом.
Разумеется, такая кропотливая работа не могла делаться быстро. Последнюю мозаику Исаакиевского собора закончили в канун Первой мировой, то есть процесс занял более 60 лет уже после сорока лет строительства. Леса с храма сняли только в 1916 году.
С завершением храма связывают начало революции
Ни один храм в России не строился так долго и не стоил так дорого. Для сравнения: Казанский собор был возведен за 10 лет, еще 4 года заняла отделка, казне он обошелся в сумму около 5 млн рублей. Неудивительно, что в результате возникло множество легенд, связанных с окончанием работ — и все в основном эсхатологического характера. В частности, считалось, что постройка Исаакия закончится в одно время с правлением дома Романовых. И действительно: в 1916 году с храма наконец сняли леса, а менее чем через год Николай II отрекся от престола. То, строительство длилось «от Николая до Николая», только добавляет легенде правдоподобия. Еще одна ходившая в Петербурге история гласила, что Монферрану при начале работ было предсказано, будто он умрет тогда же, когда достроит Исаакий. Храм освятили 30 мая 1858 года. Через месяц архитектор скончался, и вдова увезла его тело в Париж — хотя Монферран просил похоронить себя в пределах собора. Еще через несколько месяцев по Петербургу пошли слухи о виденном у храма призраке покойного: он якобы бродил вокруг, но не решался войти внутрь.