Максим Кучеренко и Владимир Ткаченко, «Ундервуд»: «Искусство исцеляет и поддерживает, если ты благодарно к нему относишься»
ПРО ТВОРЧЕСТВО
– Расскажите о программе концерта-презентации в клубе «Космонавт». Покажете ли песни из нового альбома?
Максим Кучеренко: Все наши силы в последний месяц были брошены на то, чтобы новый альбом зазвучал со сцены. Технологии живого звука на концертной площадке предполагают несколько другой звук и энергетическую подачу.
Появляется плотность, масштабность и звуковое давление. Скажу вам по секрету: эта версия наших новых песен в концертном звуке нравится мне больше. Мы с Владимиром создали альбом подвижных музыкальных и смысловых структур, в каждом номере «сидит» своя пружина и толкает нас на активную сценическую героику.
– 11.11 вышел ваш новый альбом «За горизонтом», а днем ранее Владимир отметил 50-летие. Удалось ли отметить и какие темы для вас сейчас ключевые? О чем хочется говорить?
Владимир Ткаченко: Да, отметил. Не очень-то и хотелось. Друзья уговорили. Сказали, мол, 50 лет раз в жизни бывает. А меня уговорить несложно.
Ключевая тема сейчас одна, но о ней и говорить тяжело и молчать трудно. У каждого слова и у каждого молчания есть своя цена. Немногословен лишь тот, кто знает силу слов, особенно в это время. Я знаю цену своему молчанию, и она весьма высока.
– Для вас важны рецензии, отзывы коллег по цеху, друзей, кого-то еще, вы показываете кому-то материал до официального релиза, советуетесь?
Владимир Ткаченко: Да, важны. Причем не всех, а некоторых. У меня есть коллеги сонграйтеры и музыканты, с которыми я давно дружу. Их мнение мне важно. А мнение остальных сонграйтеров и музыкантов мне не так интересно. Я показываю материал, конечно, тестирую песни. Есть некая фокус-группа и есть я, потому что своему мнению я тоже доверяю. Отзывы от многих друзей пришли сразу. Они носили восторженный характер. Отзывов от коллег не так-то просто добиться, потому что творческие люди, как правило, заняты самими собой и своим эго. Я это понимаю. Я такой же.
Максим Кучеренко: Альбом создается в кругу компетентных лиц, которые имеют отношение к многолетнему саунд-продюсированию и хорошо понимают, как работает музыкальный трек. Еще они точно знают, как наш авторский голос и, простите, нерв инсталлировать в звуковое полотно. Все эти важные люди – это собирательный «Рик Рубин». Среди них как наши постоянные аранжировочные соавторы, такие как Корней, так и люди из других стран и даже академические преподаватели кафедры звукорежиссуры. По первым откликам альбом получился целостным, и все номера находятся в смысловом и звуковом сцеплении друг с другом.
ПРО ВРЕМЯ
– Популярный некогда тренд «здесь и сейчас» столкнулся сегодня с отрицанием – «не хочу здесь и сейчас», хочу убежать – от собственных мыслей, переживаний и т.д. (каждый «бежит» по-разному). В чем вы видите эмоциональный выход в такой ситуации?
Владимир Ткаченко: великий психиатр Виктор Франкл, переживший нацистские концлагеря, уверял, что человек может быть по-настоящему свободен, поскольку у него всегда есть возможность выбрать реакцию на то или иное событие. Он знал, о чем говорил. Мне сейчас не на что больше опереться в жизни, кроме как на это высказывание. За последние 9 месяцев, если бы не Виктор Франкл, я бы сошел с ума. Важно помогать родным и близким, чем я с удовольствием и занимаюсь.
– Как вы для себя решаете вопрос поиска необходимых ответов/ опоры в непростое время? Какую роль в этом играет творчество?
Владимир Ткаченко: Все ответы есть в бестселлере «Библия» малоизвестного, но талантливого автора. Я перечитал недавно все четыре Евангелия. Много думал. Особенно меня озадачила притча о смоковнице, которая не накормила Иисуса своими плодами в марте просто потому, что в марте она не плодоносит. За это она была проклята Иисусом и засохла. Может быть, мне кто-нибудь объяснит, почему? Там чуть ниже идет пояснение, но оно довольно путаное.
– Недавно пересматривали квартирники с участием Виктора Цоя, и появилась ностальгия по тому времени, времени откровений. «Витюша, спой нам что-то из нового» говорил голос за кадром любительской съемки, он пел – и все уважительно слушали, а потом обсуждали. Что сегодня, на ваш взгляд, способно стать откровением?
Максим Кучеренко: Я не поддерживаю идею, что искусство должно быть обязательно только откровенным и исповедальным. В большей степени я поддерживаю идеи соц-арта, в котором окружающие бытовые реалии становятся тиражным артефактом творчества. Есть масса бытовых вещей, красиво озаряющих творчество. Цой не был доминантой моего периода становления. Но польза Цоя в следующем: он – икона Ленинградского рок-клуба советского периода, интеллектуальной вершиной которого был Сергей Курехин. Через него ищущая юная душа откроет много всего, как через Маяковского мы, например, открывали футуристов – от Бурлюка до Маринетти. А где футуристы, там и сюрреалисты, и пошло поехало. Сегодня гораздо проще в этом ориентироваться.
– В беседе с журналистами вы как-то высказались о тотальной усталости: «Общество нуждается в заботе и покое. Человек наш устал. Поколение, пережившее перемены, не имеет энергии на новые революции». Не можем не согласиться: когда ты уже пережил диссонанс 90-х, качающий от танков на Красной площади до малиновых пиджаков и от талонов до изобилия первых супермаркетов, а после этого ряд экономических кризисов, да и собственный кризис среднего возраста, зачастую уже не ждешь перемен. Но они нас все же догнали… А сил нет. Что делать?
Максим Кучеренко: В вашем вопросе сформулирован главный динамический закон нашего общества. Его можно охарактеризовать как закон «миража» или «мерцающего горизонта». Действительно, мы живы и дееспособны, и каждый в России может идти своим путем, благо места много. Но нужно помнить, что система обманчива: она не защищена от хаоса, который способен обесценить твои труды и старания. Я это понял лет в 20, и мой выбор – это актуальная культура. Там всегда подвижные, оторванные от материального мира люди и главное – там всегда есть смыслы. Поэтому название нашего альбома «За горизонтом» можно интерпретировать как движение по собственному навигатору без ориентировки на мерцающие миражи горизонта.
ПРО ПЛАНЫ
– Не можем не спросить, извините, издержки профессии: какими видите себя, свой коллектив через 5–10 лет? Есть ли какие-то творческие задачи, которые не дают покоя и требуют реализации?
Владимир Ткаченко: Учитывая нынешнее время, невозможно загадывать, что будет через 5–10 лет. Возможно, я останусь в профессии, а возможно, ее придется сменить. Паруса жизни пока разорваны. Сейчас шторм, цунами, и главное в этом шторме – не только выжить, но и сохранить человеческое лицо.
Максим Кучеренко: Группу «Ундервуд» нельзя назвать брендом, который занимается стратегическим планированием. Но есть ощущение, что мы куда-то идем. Еще можно добавить, что наша задача – определять музыку левого мейнстрима в настоящий момент времени. Авторы, подобные нам, выполняют функцию отзеркаливания. Степень кривизны зеркал зависит, конечно, от нас, от наших музыкальных и немузыкальных метафор, и эту ответственность мы оставляем за собой. Потому что от типичных самих себя в нормальном зеркале все мы устаем. Для этого существует масс-маркет в музиндустрии, где все между собой до боли похожи.
– Читали ваши старые заметки в ЖЖ, и это навело на мысль: вам же надо писать еще и прозу! Очерки, рассказы. Короткие. Емкие. Чехов. Зощенко. Есть ли время и, главное, желание на такие эксперименты?
Максим Кучеренко: Спасибо за комплименты. Последний год я – регулярный колумнист журнала «Русский Пионер». Это единственный литературно-художественный журнал, в который пишут актуальные российские писатели, а также знаменитости прочих тонких сфер. Там бок о бок публикуются Слава Полунин, Виктор Ерофеев и даже Маргарита Симоньян. Это литературный водопой, в котором исключены разборки наших социополитических джунглей. Каждый номер журнала посвящен одной теме. Среди прочего были: мистицизм, деньги, клятва.
Владимир Ткаченко: У меня нет ЖЖ. А вот телеграм-канал есть. Он называется «Между кубэйсом и вордом». Я, правда, туда давно ничего не писал, и рассказов в том числе. Потому что рассказы мои были большей частью о Херсоне. Когда все закончится, я, наверно, опять начну писать что-то, как вы говорите, короткое и емкое. И хочу, чтоб это были веселые рассказы.
– Вы ведь развиваете себя не только в рамках «Ундервуда» и поэзии, чего бы вам хотелось достичь на другой стезе?
Владимир Ткаченко: Да, я планирую развивать свой сольный проект. Рабочее название его «Заскобкой». Мы вдвоем с Корнеем (Владимиром Корниенко) там играем и поем. Кроме того, хотелось бы еще заняться своим мюзиклом «Человек-Лук». Мне кажется, он потихоньку проходит проверку временем.
Максим Кучеренко: Когда появился «Ундервуд», в Москве я уже реализовался как врач в белом халате и как консультант по развитию организаций, получив второе образование в области гештальт-психологии (по первому образованию Максим – врач-психотерапевт, а Владимир – анестезиолог-реаниматолог – прим. ред.). Параллельно я почти 10 лет был сотрудником тренинговой компании, учил людей, развивался сам, выстраивал свой музыкальный бренд. Кроме того, за последние 10 лет я разработал и внедрил практикум развития голоса. Он связан с развитием личной энергетики и харизмы и продавался в большие организации, включая «Альфа-Банк». На протяжении 8 лет с другими «звездными волонтерами» сопровождаю детскую медико-реабилитационную программу «Лига мечты» как партнер и ведущий мастер-классов. Еще вовлекался в театральную постановку на роль Эзопа, репетировал и даже придумал себе маску, но не срослось. Зато Севастопольский театр юного зрителя реализовал постановку, в которой я выступил автором идеи.
Ах, да, чуть не забыл: еще я партнер Клуба путешествий Михаила Кожухова, участник восьми регат совместно с Владимиром и четырех авторских путешествий. Кстати, с Владимиром мы подготовили мастер-классы по поэзии и голосу, которые повезем в Стамбул в канун «Тотального диктанта» в рамках нашего концерта. Короче, когда у тебя трое детей, сложа руки, не посидишь. Работать надо.
ПРО ПРИЯТНОЕ
– Дети – бесконечный источник движухи и во многом смысл этой движухи. Чему, вы считаете, важно их научить?
Владимир Ткаченко: В воспитании я очень ценю трудолюбие, умение сосредоточиться и стремление к самообразованию.
– Есть смысл что-то детям запрещать? А если не запрещать, как сформировать границы, которые важны для ребенка? Поделитесь родительской мудростью.
Максим Кучеренко: Мы существуем в мире, в котором работает множество законов, которые можно на детском языке описать как «что такое хорошо и что такое плохо». Роль родителя занудная и подробная – нужно транслировать эти законы. Одна из сложных задач – научить ребенка эффективно общаться и легко браться за любую работу. Михаил Жванецкий как-то рассказывал, что он своему сыну говорил, мол, «имей совесть и делай все, что хочешь». Вроде бы все понятно, но одновременно и нет. Поэтому я стараюсь быть подробным родителем и способствовать любому семейному досугу. С одной стороны я – зануда, с другой – папа-весельчак. Однажды я услышал незабываемое: «Главное, что может сделать отец для своих детей – это любить их мать». Позитивный, понятный, поддерживающий мир внутри семейных отношений организует счастливого человека.
– Владимир, чем занимается ваша дочь? Музыкальная школа, танцы? Что ей интересно?
Владимир Ткаченко: Да, у Сони музыкальная школа. Еще плавание и английский. Танцы будут, когда закончит музыкальную школу. Потому что времени на все не хватает. А вообще ей интересно браслеты из бисера плести. Дико трудное занятие.
– Как ваши дети оценивают ваше творчество? Какие песни у них любимые? Ходят ли на ваши концерты?
Максим Кучеренко: Мои дети слушают весь «Ундервуд» и стараются попасть на каждый концерт, если он в ближайшем доступе. Я думал, зачем им это, но, видимо, каждый раз это волшебство перевоплощения: папа – и тут он опа и на сцене. Мне это очень приятно. В общем, я как родитель имею выгодную позицию: среди одноклассников моих детей подобное не встречается, а детям любопытно. Мне радостно, что моя старшая дочь владеет и голосом, и фортепиано, и гитарой. Искусство исцеляет и поддерживает, если ты благодарно к нему относишься. А ремеслом оно может стать по желанию и по стечению обстоятельств. И это отдельная история.