Лучшие шефы Москвы: часть вторая
Шеф-повара — это новые рок-звезды. Пресс-релизы модных заведений закручивают свои сюжеты вокруг громких поварских имен, а ресторанные завсегдатаи сами безошибочно угадывают, кто, где и к чему приложил фирменную руку. Time Out продолжает рассказывать про московских шефов, без которых местный гастрономический ландшафт не был бы таким, какой он есть здесь и сейчас.
Валентино Бонтемпи
Валентино Бонтемпи приехал в Москву открывать Settebello, когда, во-первых, удивить итальянской едой столицу было уже не так просто, а, во-вторых, лучшим вариантом мог считаться просто тот, что дороже. Шеф вовремя понял, что домашняя еда его предков требует столь же домашнего антуража, и еще до того, как в столице был взят курс на демократизацию всего и вся, открыл одноименную остерию на модном тогда Красном Октябре. Вкусная еда в хорошем месте и дружеской обстановке принесла Бонтемпи славу среди фудис, хотя он не делал ничего такого, что эти самые фудис превозносят: ни бургеров, ни азиатского стритфуда.
Окончательно шеф-повар заставил себя уважать в 2014-м, открыв на Кропоткинской Pinzeria by Bontempi (сегодня работает еще и корнер на Усачевском рынке), где столуются теперь все московские итальянцы. Пинцу (или «пинсу», так правильнее) готовили в Лацио задолго до того, как образовалась нынешняя Италия. И, надо сказать, она и правда отличается от пиццы: для рецепта требуется уникальная аппенинская закваска возрастом не моложе пяти лет и особая смесь из муки пшеницы, сои и риса. Тесто выдерживают 72 часа, а выпекают в два этапа: сначала до хрустящей, пузырчатой лепешки, потом — вместе с начинкой. Хотя публике — пицца, пинса или пинца — в общем и в целом все равно. Жар, хруст, тянущаяся за куском моццарелла, — большего для счастья голодного человека и не надо.