Виталий Годник: «Мы ‒ внебрачные дети ритейла и общепита»
Родиться в Воронеже, начать карьеру в Краснодаре и с московской «пересадкой» в год переехать в Петербург, чтобы создать одну из самых ярких кофейных сетей города. Как за 5 лет трансформировалось отношение горожан к кофе, каково работать на грани ритейла и общепита, и что ждет кофейную сферу ‒ об этом и многом другом в интервью с основателем сети кофе-баров MY Виталием Годником.
‒ Насколько мы знаем, раньше вы занимались управлением недвижимостью и никогда не работали в кофейной сфере. И вдруг… решили погрузиться в кофе с собой. Что вас сподвигло?
‒ 5 лет назад, когда мы начинали, культура кофе в России только зарождалась. Кофеен было не так много, как сейчас, они делали упор на десертах и интерьерах, а параллельно рынок захватывали международные «сетевики». Спешелти-кофе вообще не существовало как класс, а к бариста относились как к буфетчикам или кассирам.
Как-то я путешествовал по Европе, и там ситуация была совершенно другой: множество маленьких кофеен, контактная барная стойка. Забежать перед работой или на обед за чашечкой или стаканчиком кофе и перекинуться с бариста парой фраз там ‒ обязательный ритуал, элемент стиля жизни. Вот это меня и вдохновило сделать что-то подобное в Петербурге, который ближе всего к Европе по взглядам. Так я решил попробовать свои силы именно в динамичном формате кофе с собой.
‒ 5 лет ‒ солидный срок для сети. Особенно учитывая, как быстро сейчас открываются и закрываются новые кофейные компании. Что-то поменялось за эти годы в сфере кофе?
‒ Да, безусловно. Выросло целое поколение кофеманов и кофейных экспертов, появились отечественные обжарщики высокого уровня, проходят чемпионаты и многое другое… Это если говорить в целом о развитии кофейной культуры.
В среде кофеен, которые ближе по формату к общепиту, назрели качественные изменения: развивается дизайнерская составляющая, открываются спешелти-кофейни, где люди могут оценить альтернативные способы заваривания кофе, поэкспериментировать с разными сортами зерен, обжарками. Мы эти кофейни очень уважаем и стараемся учиться у них.
В сфере кофе с собой все происходит в духе 90-х: в бизнес пришли люди, которые не кофе готовят, а просто делают деньги
А в сфере кофе с собой, наоборот, все происходит в духе 90-х: в бизнес пришли люди, которые не кофе готовят, а просто делают деньги. При желании можно сэкономить на всем, и стоимость открытия формата «кофе с собой» невелика, а маржинальность у бизнеса приличная. И чисто технически каждый может поставить ларек, встать на поток людей и «обрабатывать» его максимально дешевым напитком, сделанным практически без участия бариста в полуавтоматической, а то и автоматической кофемашине. Этот человекоподобный вендинг разрушает рынок и культуру.
‒ Да, сегодня кофейные точки буквально заполонили крупные города, и, кажется, их становится все больше. Неужели спрос так велик?
‒ И да, и нет. С одной стороны, спрос растет. Кофе ‒ это такой продукт, который продает себя сам, он поджидает горожанина повсюду, и рано или поздно человек сдается и позволяет себе стаканчик бодрости. К тому же, мы живем в эпоху маленьких радостей, и вкусный кофе, сделанный профессиональным бариста, ‒ та самая маленькая радость, которой можно побаловать себя между делом.
Мы живем в эпоху маленьких радостей, и вкусный кофе, сделанный профессиональным бариста, ‒ та самая маленькая радость, которой можно побаловать себя между делом
А главное, раньше такой сервис и продукт можно было получить только в больших кофейных сетях за триста, а то и больше рублей, а сейчас кофе стал доступнее.
Но это временное явление. Есть такое высказывание: «Если хочешь уничтожить что-то, сделай так, чтобы этого было много». Все, что можно найти на каждом шагу, теряет свою материальную и эмоциональную ценность. И хотя визуально все растет, эта кофейная волна уже идет на спад. Люди устали от однообразия, они уже хотят больше, чем кофе, хотят что-то чувствовать, им нужны эмоции, впечатления. Даже когда речь заходит про кофе с собой. Люди хотят иметь веское основание заплатить сто, двести или даже триста рублей за продукт, который живет несколько минут. И они готовы, если продукт и все, что с ним связано, стоит того.
‒ Речь идет про сервис или какие-то уникальные вкусы?
‒ Не только и не столько про сервис или меню, сколько про целый комплекс разных факторов под общим названием «впечатление». Можно сказать experience ‒ чувственный и рациональный опыт взаимодействия с брендом и продуктом. То, что мы называем «смыслом» напитка.
Осенью прошлого года мы решили поэкспериментировать с нашими стаканчиками и нашими напитками ‒ вместе с питерским издательством комиксов «Комильфо» разработали дизайн стаканчиков по мотивам комиксов молодых отечественных авторов, назвали напитки сезонного меню совместно с подписчиками их паблика ‒ прямо в комментариях к посту ВК. Эксперимент удался, мы стали свидетелями, как интересная коммуникация с, казалось бы, повседневным ‒ стаканчиком кофе ‒ превращает это самое повседневное в источник эмоций. Когда кофе не только помогает тебе проснуться или дарит вкус, но и заставляет удивиться или узнать что-то новое.
Зимой мы продолжили в том же духе и совместно с Русским музеем поместили на стаканчики и термостаканы шесть репродукций шедевров русской живописи из коллекции музея, которому в апреле исполнится 125 лет. Искусство вышло к людям, встроилось в жизнь людей, напомнило о себе. О нас написали в медиа, телевидение снимало, и гости были рады увидеть снег ‒ хотя бы на стаканчике кофе. Теперь планируем каждый сезон устраивать подобные коллаборации, а ближайшая будет обладать двойным смыслом: она будет не только яркая и интересная, но и полезная для общества. Нет, раньше времени рассказывать подробности не буду (улыбается), но мы будем и дальше смотреть в этом направлении.
Мы ‒ не полноформатные кофейни ‒ посещение кофе-бара формата «с собой» оставляет мимолетное впечатление. Поэтому у нас нет права на невкусный кофе или неинтересное взаимодействие с гостями
Мы ‒ не полноформатные кофейни, гости не сидят в наших заведениях ‒ посещение кофе-бара формата «с собой» оставляет мимолетное впечатление. Но вот стаканчик и вкус напитка гости уносят с собой и наслаждаются им еще какое-то время. Поэтому для нас это так важно и поэтому у нас, как у бренда, нет права на невкусный кофе или неинтересное взаимодействие с гостями.
‒ Похоже, в нынешних условиях вам приходится нелегко, или нам кажется?
‒ Мы ‒ внебрачные дети ритейла и общепита. Как будто они встретились в какой-то подходящий момент жизни, поддались чувствам, и получился «не то сын, не то дочь». А внебрачные, потому что и те, и другие относятся к нам свысока и отказываются принимать в семью. И теперь, чтобы быть востребованными, нам как будто нужно все время доказывать всем наше гастрономическое происхождение, работая при этом по законам розничной торговли. Это не просто, но интересно. Я отношусь к этому как к вызову и принимаю его.